Пропавшее ущелье - страница 17

— Что ты хочешь? — строго спросила девушка.

— Ты не должна встречаться с ним!

Лена рассмеялась.

— Но ведь мы в одной экспедиции, как же можно не встречаться?

— Я не об этих встречах, не шути.

Лена промолчала, собрала белье и, будто забыв о чем шел разговор, сказала:

— Пойдем, скоро обед.

Солнце клонилось к западу, когда в лагерь возвратились Бархатов и Щербаков. Их ждал вкусный обед, который сварили Осередко и Туманов. После обеда Василий Яковлевич ушел в Хамза-Абад договариваться насчет ишаков, нужных для переброски снаряжения и оборудования экспедиции на новое место.

Молодежь собралась в кино. С ними пошел и Осередко. Лена сказала, что останется вместо него в лагере. Щербаков и Бархатов уединились в палатке; им надо было уточните план дальнейших действий. Расставшись с Бархатовым, Щербаков решил прогуляться. Он обрадовался, когда увидел Лену.

— А я думал, что вы спите.

— И не думаю. Приводила в порядок вещи, ведь завтра трогаемся дальше.

В стороне от палаток журчал арык. Он протекал в тенистом саду. Лена и Михаил прошли к воде, уселись на траве. Отсюда им хорошо были видны палатки.

Солнце скрывалось, начало темнеть. Вокруг царила тишина.

— Как хорошо здесь, — задумчиво проговорила Лена. — Вы, Михаил Георгиевич, очень любите горы?

— Да.

— А мне иногда боязно в них. Они такие таинственные. Страшно, наверное, затеряться в горах одному.

Михайл взял ее маленькую смуглую руку. Она осторожно отняла ее и спросила:

— Когда вы испытаете свой парашют?

— Скоро.

— Только будьте осторожны.

Щербакова тронуло то, что она беспокоится о нем.

— Я уверен в нем.

— А в себе?

Не дожидаясь ответа, она продолжала.

— Вы мне кажетесь простым и искренним, если бы все люди были такими… Вы умеете лгать? — неожиданно спросила девушка.

— Сказать, что нет — вы не поверите, — не сразу ответил удивленный таким вопросом Щербаков. — Но ведь лгать значит приспосабливаться, становиться на четвереньки, тогда как человеку дано держаться в жизни прямо, не гнуть спину.

— Да, да, — подтвердила девушка. — Это вы хорошо сказали.

— А почему вы об этом заговорили?

— Так…

В стороне, где проходила дорога, хрустнули сухие ветки.

Лена живо обернулась, прислушалась.

— По-моему, кто-то здесь есть, — сказала она.

— Где?

— Там, — Лена показала рукой в сторону дороги.

Щербаков поднялся, осторожно пошел в указанном направлении. Сквозь густую листву деревьев он заметил на дороге человека и решительно шагнул ему навстречу. Увидев вышедшего из чащи Михаила, неизвестный подался назад.

— Как вы меня испугали, — послышался знакомый голос. — Здравствуйте…

Щербаков узнал друга детства Бархатова, толстяка Кожухова.

— Мне сказали, что у вас где-то здесь лагерь, но я никак не найду. Василий Яковлевич на месте?

— В Хамза-Абаде.

Михаилу не понравилась встреча. Он вспомнил таинственные шаги в темноте, там, за поселком станции, и появление на следующий день возле экспедиции этого толстяка. Теперь опять он. «Что ему нужно?» — неприязненно подумал Щербаков.

— Жаль, что Василия нет… Вы когда собираетесь в горы?

— Это зависит от решения Василия Яковлевича, — уклончиво ответил Михаил.

— Тогда я его дождусь.

На дорогу вышла Лена. Кожухов ее приветствовал, словно старую знакомую.

— Здравствуйте, Леночка, очень рад вас видеть. Ну как, похудел я?

— Не особенно, — улыбнулась девушка.

— И не похудею, — мрачно проговорил толстяк. — От голода человек не похудеет, скорее умрет. А меня в санатории морят голодом. Этого нельзя, того нельзя, кормят одной травой, что я коза, что ли?

Они возвратились к палаткам. Щербаков развел костер, Лена стала готовить ужин.

— О, как вкусно пахнет, — обрадовался Кожухов. — Леночка, вы меня угостите?

— Вам нельзя.

— Мне все можно. У меня здоровый организм. Я толстый оттого, что мало двигаюсь. Я пришел к вам проситься взять меня с собой в горы. Возьмете?

Девушка ответила шуткой.

— Я всерьез говорю. За этим и пришел к Василию Яковлевичу. Пусть берет шефство над своим школьным товарищем.

Когда возвратился Бархатов, толстяк усиленно стал упрашивать взять его с собой в экспедицию.

— Пойми, — горячился он, — мне надоели курорты, как горькая редька. Я на воздух хочу, на свободу. Клянусь, что буду делать все, что мне поручите. Мне нужен физический труд, а не загорание.