Пропущенные моменты - страница 16

       Кевин даже не думал, что они могут быть такими сладкими. Но это, черт возьми, означало теперь всё на свете, вселяя уверенность и обещая совершенно новые впечатления и открытия.

       Однако, оставаясь при всём этом реалистом, Кевин слишком хорошо понимал: для нарисованного им счастливого будущего следовало, как минимум, закончить взятое на себя дело. Потому что, как показала практика, команда без своего командира попросту рассыпалась, проиграв первый же бой и поставив под удар все их предыдущие достижения. И не надо было быть пророком, чтобы предсказать окончательный результат их войны без Вэла. Тем более сейчас, когда все корабли находились в аварийном состоянии, половина их пилотов выглядела не лучше своих боевых машин, а доктор Дейс и вовсе находился между небом и землёй. А кто, кроме наставника, сможет реабилитировать Вэла в глазах команды? Разве что… Наиболее пострадавшая сторона. Габриэлла. Если только Кевину удастся убедить её прислушаться к нему. Несмотря на их с Вэлом ссору. И несмотря на то, что она едва не погибла из-за него. Пожалуй, это будет посложнее, чем предыдущая задача Кевина. Единственным его козырем было то, что Габи сейчас лежала в той же самой больнице, что и он, едва ли не в соседней палате, и Кевин мог делать ставку на свою настойчивость. Но для начала…

       Он вздохнул и набрал Габин номер…

       …– Я обязательно зайду: вечером, ладно? – Габи очень обрадовалась, услышав довольно бодрый голос Кевина, но пока была не готова поделиться с ним последними новостями. – Часов в восемь, если ты не против.

       – Если не придёшь, мне придётся сбежать из палаты, – в шутку пригрозил ей Кевин, и Габи несколько недоумённо нажала «отбой».

       – Что-то не так? – заметив её реакцию, спросил Вэл. На самом деле, именно он был настолько занят, что даже не услышал звонка Габиного телефона. Но именно ему одного взгляда хватило, чтобы понять, как переменилось её настроение.

       – Кевин звонил, – Габи не видела смысла скрывать правду. – Я не очень поняла, что он хотел, но повторённая несколько раз фраза: «Это вопрос жизни и смерти!» – наводит на мысль, что у него случилось что-то серьёзное.

       – Тогда почему ты всё ещё здесь?

       Габи пожала плечами. Сложно было объяснить то, что она сейчас невольно испытывала к коллегам по оружию. Габи искренне простила Дине её заблуждение в отношении их командира, но забыть травли Вэла другими ребятами не могла. И пусть все они просто переживали за неё саму и поддались обвинительным доводам доктора Дейса, Габи слишком ясно чувствовала то, что испытывал в эти десять дней Вэл, и именно этой боли не могла извинить. Нужно было время, чтобы как-то с этим смириться и научиться принимать ребят такими, какими они были. И хоть пару часов, чтобы уговорить себя не обвинять в их общей ошибке Кевина и настроиться на спокойную, плодотворную беседу.

       – Не злись, – вдруг негромко проговорил Вэл, чтобы его не слышали ни доктор Дейс, ни мисс Гледис; и Габи даже вздрогнула от того, как быстро и как точно он её понял. Она вздохнула и зачем-то протянула ему руку. И Вэл совершенно серьёзно её сжал. – Нам всем свойственно ошибаться.

       – Но я просто не понимаю! Не понимаю, как можно было решить, что ты шпион! – Габи с такой силой вцепилась в его пальцы, словно он мог исчезнуть, а она только так могла его удержать. – Вэл, да проще было поверить, что это я адерельсский прихвостень, а ты узнал об этом и… – она запнулась, не в силах подобрать слова. Их было слишком мало, чтобы описать полноту Габиного возмущения. Внутри всё скручивалось от одной только мысли об абсурдности произошедшего. А то, что люди, которых она считала своими друзьями, сознательно причиняли Вэлу – её Вэлу – боль, просто не поддавалась никакому оправданию. Габи готова была выцарапать за Вэла глаза даже его собственной матери, а он теперь предлагает не злиться? Впрочем, за себя прощать, наверное, проще. Вот только она…

       – И попытался убить тебя? – Вэл испытующе посмотрел на неё. От неожиданности Габи пару раз моргнула, потом смущённо потупила глаза и невольно остановила взгляд на их сцепленных руках. Это была какая-то непривычная, совсем новая поза, и Габи вдруг поняла, что самую большую боль причинила Вэлу сама. Пусть невольно, пусть из самых лучших побуждений, но никакой бойкот не мог сравниться для него с тем, что он испытал, считая себя виноватым в её аварии. И его последний вопрос был вовсе не праздным любопытством.