Пророчество Корана - страница 9

Солдат-беарнец [27] с бородкой и бакенбардами, возбужденный ее формами, сорвал с головы свой шлем и, хлебнув вина, схватил чаровницу за талию. Та от неожиданности издала протестующий крик, пытаясь вырваться из объятий горца. Музыка тут же смолкла, гимнасты смешались. В харчевне слышалось только жужжание мух и разгоряченное дыхание зрителей. Дерзкая выходка солдата грозила обернуться дракой.

— Эй, гасконец! — вступил Гонсало, хозяин гостиницы, а заодно и этой девки. — Пока не заплатишь деньги, что мне должен, не дотронешься до нее. Отойди.

Стражник грубо оттолкнул блудницу, в ярости выхватил из ножен внушительный меч, висевший у него на поясе; его ледяной взгляд не предвещал ничего хорошего. Неожиданно судья для блудниц[28], который до сего момента сидел, не обращая внимания на бушевавшие страсти, вышел из тени, одернул свой залатанный камзол и вновь взял на себя властные полномочия, угрожающе направив свою дубинку на наемника.

— Хозяин таверны прав. За тобой долги. Или плати, или не будешь иметь эту девку.

— А ты мне не указ! — заорал тот.

Судья даже не успел ответить, как стражник занес меч, словно намереваясь снести ему голову. Однако бычий рев его вылился в удар по засаленной столешнице, расколов ее на части. Тем не менее одна щепка проткнула насквозь руку судьи, который грохнулся между бочек, корчась от боли. Кровь хлынула на одежду из пораженной руки, а из груди вырвался прерывистый крик. Гасконец, подхватив свои вещи, толкаясь, начал выбираться наружу.

— Ты ответишь за это на ступенях Сан-Мигеля! — прокричал ему вслед судья, имея в виду портал кафедрального собора, где ежедневно вершился городской суд.

— Проклятый горец! — причитал хозяин гостиницы, хлопоча возле раненого. — Помогите кто-нибудь, у него кровь хлещет!

Яго деловито протолкался к ним, взглядом убеждая в необходимости своего вмешательства.

— Я лекарь, освободите стол, — обратился он к окружающим. — Фарфан, принеси мою сумку.

— Нехорошая рана, — сказала одна из шлюх. — Проклятый баск!

Извлечь щепу оказалась делом не длинней молитвы «Отче наш» на глазах дрогнувшего во вскрике раненого и всей любопытной компании. Потом Яго обмыл руку колодезной водой, экстрактом белены и прижег рану. Зашил и замазал все мазью приятного запаха, после чего раздался всеобщий вздох облегчения, все уважительно поглядывали на неизвестного лекаря.

— Каким это ядом ты меня потчуешь? — спросил судья.

— Это арабская мазь, она снимает боль и предотвращает заражение. В Берберии ее называют киcк из шелковой нити. Тебе нужно мазать это на ночь, пока не затянется рана.

— Так ты не только врач, но и знахарь? Храни меня, Боже.

— Одного моего приятеля ранило стрелой меньшего размера, но у него началась гангрена руки, и он окочурился, — встрял какой-то завсегдатай.

— Чудес не бывает, это наука. Здесь надо было лишь зашить как следует. Рана чистая и заживет недели за три, — пояснил лекарь. — Ты, друг, здорово поставил на место этого безмозглого солдафона. А рана твоя не воспалится, хотя до ночи у тебя будет жар, а потом ты вернешься к делу и будешь дальше выносить свои приговоры.

— Я никогда не даю им спуску, — ответил пострадавший с благодарным жестом. — Это моя работа. Судья для блудниц в Севилье, назначен властями, есть документ с печатями. А сейчас вина для всех!

Фарфан и Яго помогли судье подняться, следя за тем, как розовеет его лицо, высыхает пот и возвращается блеск раскосых глаз.

— Сколько я тебе должен за лечение? — спросил тот, вспомнив о деньгах.

— Ты мой первый пациент здесь. Мы будем в расчете, если ты просто поможешь мне найти какое-нибудь подходящее жилье в этом квартале, где я мог бы с завтрашнего дня начать прием.

Судья был несколько удивлен такой любезностью.

— Прими мою благодарность и разреши представиться, — сказал он. — Мое имя Себастьян Ортега, хотя все меня зовут Ортегилья Переметный, потому что отец мой был отрекшимся от своей веры мавром, он верил в Христа и был верен королю.

Я улаживаю не только споры между шлюхами, но и мелкие тяжбы между нашими и маврами на границе. По всем этим делам отчитываюсь перед старшим альгвасилом, работой своей доволен, она нелегкая, потому что достается и от мавров за то, что служу, и от старых христиан за своих предков. А ты какими судьбами здесь оказался, лекарь?