Прорыв. Боевое задание - страница 28
Бешеная радость, с которой бежал в атаку, сменилась тяжелым похмельем. Андреев устало привалился к хате, все еще держа винтовку наперевес.
Минуту назад он убил первого в жизни человека. Фашиста. Захватчика.
Бой потихоньку умолкал. Лейтенант Самусь созывал своих бойцов. По улице торопливо шли двое: Игонин и Тюрин.
— Ты где видел его в последний раз? — спросил Игонин.
— Вот тут. Выскочили мы, я гляжу, а Гришки нет.
— Не каркай.
— Я не каркаю. Я говорю: фашист из автомата саданул, а Гришки нет.
— Стоп! — перебил Петро и позвал: — Эгей, Гришу-ха-а!
Григорий очнулся от оцепенения, охватившего его. Отозвался:
— Здесь, — и, оттолкнувшись от стенки, повторил: — Живой я.
Такая усталость навалилась, что еле сделал шаг навстречу друзьям. Ботинки словно свинцом налились — так вдруг отяжелели.
— Не ранен? — тревожил Петро.
— Нет.
— Твой? — Игонин пнул труп фашиста.
— Штыком я его.
— Порядок! А Тюрин чуть не похоронил тебя.
— Я оглянулся, а тебя нет, — затараторил Тюрин, но Петро прервал:
— Идемте, братцы, не то лейтенант искать нас будет. Все вперед ушли.
И они поспешили разыскивать Самуся.
2
Бойцы валились от усталости. Анжеров не рискнул остаться в местечке на ночь. Вывел батальон на берег речушки и здесь разрешил отдыхать.
Игонин хотел искупаться, но Самусь цыкнул на него.
Однако ему, видимо, самому очень хотелось пополоскаться в теплой живительной воде после пыльной дороги и всех треволнений. Пошел к комроты, вместе разыскали Анжерова, и капитан махнул рукой:
— Купаться! Не всем сразу, по очереди!
Речка оказалась неширокой, но глубокой. Андреев остановился у самой воды, скрестив на груди руки. Прохладно, но хорошо. Попробовал ногой воду — щелок. Бултыхнулся в струю, даже дыхание занялось, а потом почувствовал великое облегчение.
Рядом барахтался и отфыркивался, как лошадь, Игонин.
— Ну как, Петро?
— Сказка! Всю жизнь мечтал!
Тюрин жался у бережка. Не умел плавать. Игонин схватил его в охапку, голого, скользкого, как налим, и потащил на середину. Семен брыкался, горячим шепотом умолял оставить в покое. Петро окунул его дважды и кинул ближе к берегу:
— Плыви!
Тюрин судорожно заработал руками и ногами, но не мог удержаться наверху. Течение сносило его в сторону.
— Сундук! — сплюнул Игонин. — И где ты рос?
Тюрин неуклюже выполз на берег и стал одеваться. Самусь приказал вылезать всем: покупались — и хватит, очередь за другими.
Игонин, прыгая на одной ноге и стараясь другой попасть в штанину, говорил Тюрину:
— Эх, Сема, Сема. Темный ты человек. Плевое дело — плавать и то не научился. Прикажут форсировать водный рубеж, топором пойдешь на дно.
— Форсирую, не бойся.
— Мне-то что бояться. Я на море плавал. Штормяга, бывало, разыграется, море на дыбы, а ты и в ус не дуешь.
Андреев зашнуровывая ботинок, насмешливо покосился на Петра:
— На море ты и врать научился?
— А, неохота мне с вами баланду травить.
Игонин наконец попал ногой в штанину, принялся за ботинки.
— Может, я в степи рос, — с запозданием начал оправдываться Тюрин. — У нас в деревне речка не речка, так себе, ручей. Я, может, первый раз и купаюсь.
— Хо! — с усмешкой произнес Игонин.
— Ты не смейся, чего тут смеяться?
— Чудно, — сказал Петро. — Я бы таких, как ты, в армию, не брал, а если бы и брал, то лет с десяти. Девять лет бы стружку снимал, а на десятый — рядовым в пехтуру. Одно загляденье, а не солдат получился бы!
Плескались в воде бойцы, фыркали по-лошадиному, вполголоса переговаривались. Рядом разделся Самусь, выпрямился, и на фоне белого неба хорошо проглядывалась его по-мальчишески худая фигурка. Лейтенант кинулся в воду с разбегу, зарылся в нее с головой, а Григорий подумал о том, что весь он вот такой: то неуклюжий, то стремительный, то вялый, то деятельный. И в этом не было никакого противоречия, ибо если бы эти контрасты в его характере исчезли, то исчез бы и Самусь, а появился кто-то совсем другой.
Оделись, присели все трое. Тюрин жался к Григорию — после купания не мог никак согреться. Андреев чувствовал, как вздрагивает тело товарища, подумал тепло: «Как ребенок. Давеча шел в жару — любо смотреть, выносливый такой, а в речке чуть не утонул».