Просчёт Финикийцев - страница 6

Джей жил по другую сторону реки, на одной из улиц, которые заливало во время наводнений. Его предки часто уезжали, словно стремились отдохнуть от самих себя. Они оба работали архитекторами, и как часто бывает, их собственный дом напоминал убогое временное жилище студентов. По углам стояли коробки, из которых торчали свернутые в пыльные рулоны распечатки чертежей. К стенам были прислонены картоны с презентациями, сохранившиеся с незапамятных времен. Дом десятилетиями не знал ремонта, из него ничто никогда не выбрасывалось, лишь покупались новые вещи. И я точно не хочу знать, как выглядел их подвал.

При этом, здесь царил неочевидный необъяснимый порядок, а в холодильнике всегда находилась бутылка будвейзера. По сравнению с лицемерной безвкусицей моей маменьки, жилище Джея казалось оплотом уюта и здравого смысла.

Я добрался туда в сумерках, предварительно накрутив кругов по городу, чтобы убить время. Мы сыграли в стритбол на заднем дворе. Это было вроде традиции. Даже результат был предсказуем: пусть я был выше его на четыре дюйма, Джей всегда первым набирал одиннадцать баллов, и не важно, кто стартовал. Играл он не особо деликатно, норовил в наглую оттереть меня от кольца. Препираться с ним из-за этого казалось мелочным.

Джей был старше меня на два года. В колледж он не поступил, вместо этого подрабатывал в техподдержке у одного из мобильных провайдеров и ненавидел свою работу чуть более чем люто. Он был рыжим в самом дурном смысле слова: говорил всегда громче, чем требуется, считал свое мнение единственно верным, и в целом напоминал углекислый газ своей склонностью заполнять всё доступное физическое и информационное пространство.

Идея заработать денег за счет лохов, жаждущих уничтожить информацию, которую сами по глупости слили в сеть, пришла к нему не так давно. Он не знал, как именно я делаю это. Людям вроде Джея необязательно становиться специалистами. Им достаточно по-своему, по-рыжему убедить собеседника в собственном наикрутейшем профессионализме. Чтобы такие, как я тихо выполняли работу. Впрочем, я не возражал. Мне нравилось с тусоваться с Джеем, кроме тех дней когда его заносило на поворотах. Но кого на этом свете ни разу никуда не занесло?

После предсказуемой спортивной победы Джей становился добродушным. Мы засели в гостиной, врубив на экране жесткий фильм про маньяка с кучей кровищи, открыли по банке пива и стали ждать заказанную пиццу.

– Ты кислый какой-то, Розита, – сказал он, – проблемы?

Я мысленно сосчитал до десяти. Пообещал себе когда-нибудь накачать мышцы, как у Халка, и дать Джею в нос за эту многократную издевательскую «Розиту».

– Из школы выгнали, – сказал я.

– Так тебе и надо. За что?

– Помнишь Нейта Уайта? Он взломал школьную сеть и скачал экзаменационные анкеты. А они подумали на меня.

Джей покивал головой.

– С предками Уайта никто связываться не будет, это да. Хреново, чувак, быть козлом отпущения.

Он не спросил, откуда я знаю, что это именно Уайт.

Мы сидели некоторое время молча, наблюдая, как главный маньяк, которого уже полтора часа ловит полиция, распиливает очередную жертву бензопилой.

– Трахнуться тебе надо, Розита, – сказал Джей задумчиво, – найти девку по резвее и вогнать ей по самые помидоры. Сразу снимет всю эту, как ее… Ну, меланхолию.

– А больше мне ничего не надо? Крутая тачка, горы денег, уехать, наконец, из Джерси?

– Это тоже можно, – сказал он, – но трахнуться проще.

Мы слопали огромную пиццу на двоих и раскурили косячок, устроившись в давно не стриженной траве на заднем дворе его дома. Косить лужайку было обязанностью Джея, на которую он забивал ровно до третьего предупреждения городских властей. Мне же искренне нравились его приватные джунгли, обнесенные аккуратным белым забором. Джею позвонила его девушка, и он долго болтал с ней, прикрыв трубку ладонью. Из дома вышла кошка по кличке Ведьма, тихая и нелюдимая. Обнюхала мой ботинок, потерлась о колено теплым тощим бочком. Я почесал ее за ушком, и она лизнула мои пальцы.

Я смотрел на звезды, и в голову лезли не поддающиеся сортировке мысли. В чем главная трагедия человеческого бытия? Ведь это не лицемерие социума, не навязчивые эротические сны. И даже не тот факт, что тебя никто не любит. Ты ведь тоже не любишь никого, значит, у вас с окружающим миром стабильный враждебный нейтралитет. Истинная беда – это скука. Каждый вечер, особенно в начале лета, кажется, что она уже здесь, настоящая яркая жизнь, притаилась за диваном в темной гостиной и ждет, когда ты откроешь дверь, чтобы выпрыгнуть на встречу с бутылкой шампанского и тортом. Но ты зажигаешь свет и видишь, что в доме пусто, а тебя снова обманули.