Прощание - страница 6
телом всё, что тебе хотелось. Затем взяла член своей задницей, крепко-крепко, и мне
казалось, что я схожу с ума, потому что ты заставляла лопнуть всё, даже яйца.
— Давай сделаем это, Кларк, я хочу исполнить все твои фантазии…
Но звук голоса застрял где-то в горле, потому что в этот миг, без предупреждения
Кларк толкнулся в неё до основания, наполнив, как рука перчатку. Он прижался лбом к её
голове и перевёл дыхание, прежде чем ответить:
— Нет, Аида. Я мужчина. И хочу твою пи*ду вокруг члена. Мне не нужны игры, чтобы наслаждаться и дать наслаждение тебе. Хочу ощутить, как кончая, ты сожмёшь меня, пока я тебя трахаю. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя женщиной, а не инструментом
удовольствия. Ты моя богиня, а не тело, которым можно манипулировать. Я возьму тебя, как
мужчина берёт женщину, как должно быть и как правильно. Возможно, ты опытнее меня, но
я хочу тебя как персону, как человека. Я хочу заниматься с тобой любовью, а не
акробатическим сексом, чтобы потом хвастаться перед друзьями.
У Аиды на глазах выступили слёзы, она положила ладонь на его затылок и прижала к
шее, поглаживая Кларку густые, непокорные волосы. Пережив момент волнения, она впилась
ногтями ему в спину и скомандовала:
— Тогда возьми меня, Кларк, дай мне насладиться. Дай мне увидеть, что ты мужчина, достойный своей богини.
Кларк не дал ей произнести ничего другого. Похитил её губы в жестоком поцелуе, в
котором выпустил всю сдерживаемую страсть и начал двигаться. Он проникал извилистыми
движениями, под разными углами, стараясь стимулировать всё влагалище и потираясь
лобком о клитор. Аида двигалась навстречу и подстёгивала словами, шепча их на ухо, пока
вся не застыла, закричав.
— Кларк, я кончаю, давай!
Кларк увеличил частоту, поднимая её ягодицы, чтобы погрузиться глубже, и
сдерживался, стиснув зубы и зажмурив глаза, пока не заметил, что Аида достигла вершины.
Он собрал губами её стоны, позволяя себе быть затянутым в те сокращения, которые
угрожали взорвать его без контроля. Но прежде чем оргазм Аиды прекратился, она снова
начала двигаться, на этот раз окончательно отдавшись непреодолимой потребности, которая
сжала её внутренности, как от укуса. Широко раскрыв глаза и приоткрыв губы, она сразу
пережила вторую, необузданную быструю атаку, которая снова привела её в экстаз. Кларк
тоже наслаждался, прижимая голову Аиды к своей груди. Оба тяжело дышали, ощущая
пульсацию. Не в силах разделится, они переживали сокращения за сокращением, которые
приятно перетекали в полное расслабление, которое следует за интенсивным совокуплением.
— Ты успокоилась, Аида?— спросил Кларк, как только вновь обрёл голос. — Видела, я не умер!
Глава 6
— Ты вроде говорил о коле?
Аида ему улыбнулась и нежно поцеловала в покрасневшие от укусов губы. Они
крепко обнимали друг друга ещё некоторое время, словно боялись, что один из них сбежит.
На лице у Кларка было расслабленное выражение того, кто вот-вот погрузится в блаженный
сон, в то время как Аида не могла избавиться от циркулирующего в жилах адреналина. Она
на самом деле была безрассудной. Парню не следовало так волноваться в преддверии
операции, а сама не должна была так переживать из-за секса не по работе.
Когда Аида увидела, как он встал, голый и совершенный, словно атлет древности, она
не могла не испытать нежности и тёплых эмоций. Но мгновение спустя, вид идеальных
ягодиц и плеч, сформированных годами тренировок, пробудили в ней менее невинные
мысли. Глоток кислорода, — так Аида решила про себя, — антракт любви, подарок, который
сделала себе. Но когда Кларк вернулся к ней с бокалами в руках, а его глаза небесного цвета
оказались устремлёнными ей прямо в сердце, Аида с недоумением поняла, что у неё до сих
пор есть сердце.
Он сел рядом с ней, поглаживая по плечу ледяным донышком стакана.
— Ты прекрасна, как богиня. Никогда не думал, что смогу тебе понравиться. Ты ведь
сделала это не только потому, что я рискую умереть?
— Я сделала это потому, что хотела тебя и потому, что ты сумел меня завоевать. Что
касается смерти, то боюсь, в твоём состоянии мы были довольно безответственны.
— Мне не нравится, когда ты хмуришься, и когда говоришь о прошлом.