Прощай, нищета! Краткая экономическая история мира - страница 18
По крайней мере в некоторых экологических исследованиях делается вывод о том, что плотность популяции влияет на смертность аналогично тому, как это происходит в людских сообществах: с увеличением плотности популяции снижается количество корма, доступное для одного животного. Так, в одном исследовании на материале сорокалетних наблюдений показывается, что уровень смертности антилоп гну зависит главным образом от объема корма, приходящегося на одно животное: «…главной причиной смерти (в 75 % случаев) было недостаточное питание»[24]. Поэтому промышленная революция впервые позволила человеческому обществу вырваться из оков природы, проведя грань между экономикой людей и естественной экономикой.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ МАЛЬТУЗИАНСКОЙ ЭРЫ
Мальтус писал свое эссе отчасти как ответ на взгляды своего отца — последователя таких авторов-утопистов XVIII века, как Уильям Годвин и маркиз де Кондорсе. Годвин и де Кондорсе утверждали, что лишения, несчастья и пороки, столь распространенные в мире, порождаются не людской природой, неподвластной изменениям, а дурным правлением[25]. Мальтус же хотел показать, что нищета создается не институтами и что никакие изменения в политических институтах, соответственно, не улучшат людской участи. Как мы видели, в мире редких технологических достижений, каким являлась Англия в 1798 году, точка зрения Мальтуса была убедительной.
Несомненно, одно из следствий мальтузианской модели, способствовавшее тому, что классическая экономика приобрела репутацию безжалостной науки, заключалось в том, что любые попытки перераспределения дохода в пользу бедных (которыми в Англии того времени были в основном неквалифицированные батраки) в долговременном плане привели бы лишь к увеличению их числа, а также, возможно, еще большему снижению их заработной платы. Как отмечал в 1817 году Рикардо, «…явная и однозначная направленность законов о бедных находится в прямом противоречии с этими очевидными принципами: эти законы не улучшают положение бедных, к чему великодушно стремятся законодатели, а, напротив, ухудшают положение и бедных, и богатых»[26]. Законы о бедных вызывали лишь снижение зарплаты, поскольку помощь в соответствии с этими законами в первую очередь получали люди с детьми; тем самым снижались издержки фертильности и увеличивался коэффициент рождаемости.
Мальтус и другие классические экономисты своими аргументами не только доказывали неспособность властей улучшить участь людей традиционными методами; из этих аргументов следовало также, что многие направления государственной политики, критиковавшиеся классическими экономистами, — налогообложение, монополии, такие торговые барьеры, как «хлебные законы», колоссальные государственные расходы — в долговременном плане также никак не скажутся на благосостоянии населения. Однако классические экономисты этого так и не увидели.
Собственно, если следовать излагаемой здесь логике, то получится, что хорошее управление государством в современном смысле — обеспечивающее стабильность институтов, четко определенные права собственности, низкий уровень инфляции, свободные рынки, свободную торговлю, отсутствие вооруженных конфликтов, — в мальтузианскую эру либо не оказывало бы никакого влияния на материальный уровень жизни, либо только способствовало бы его снижению.
Предположим, например, что доиндустриальный король или император обложил бы всех экономически активных граждан подушным налогом, равным 10 % от среднего дохода. Предположим также, что по прихоти повелителя собранные в результате средства просто растрачивались бы на строительство дворцов, соборов, мечетей или храмов, на содержание армии или большого гарема. Невзирая на такое нерациональное использование, в долговременном плане этот налог никак не скажется на благосостоянии среднего жителя страны.
Чтобы убедиться в этом, снова обратимся к рис. 2.1. Учреждение этого налога будет равнозначно технологическому откату в экономике, выразившись в том, что нижняя линия сдвинется на 10 % влево. Первоначально, при существующей численности населения, доход на душу населения из-за налога сократится на 10 %, вследствие чего смертность превысит рождаемость. Но с течением времени доход, остающийся после уплаты налога, должен вернуться к прежнему уровню, и численность населения снова стабилизируется. В этот момент она будет существенно ниже прежней, позволяя всем получать доход, достаточно высокий для того, чтобы после уплаты налога оставшиеся у них средства были равны прежнему доходу до учреждения налога. Таким образом, в долгосрочном плане государственное вымогательство никак не скажется на благосостоянии или продолжительности жизни людей в мальтузианской экономике. Любые прихоти повелителя, окружающая его роскошь, бессмысленная растрата средств — все это в долгосрочном плане не будет стоить среднему подданному ничего! Точно так же никаких последствий не имели торговые ограничения и жесткие цеховые правила, препятствующие развитию экономики.