Прошедшая вечность - страница 8

Первая змеящаяся молния, иссиня-чёрная, словно лента мягчайшего шёлка, вспорола воздух, сорвавшись с увенчанного черепами посоха в костяной руке существа, когда-то давно, наверное, бывшего тёмным чародеем.

Прянула прямо в сомкнутые ряды быкоглавцев – однако, не успев коснуться никого из них, распалась облаком серого, словно зола, снега, столкнувшись с незримым щитом; воздух перед строем обороняющихся замерцал, заискрился – там в свою очередь сгущались чары.

Ракот хищно усмехнулся. Наконец-то настоящее дело! Настоящая битва, когда он не скован ничем и никем, когда никаких запретов, сила против силы, и горе тем, кто встал у него на пути!

Его клинок взмыл, отдавая приказ, и своего повелителя увидело сейчас всё тёмное воинство.

И перед, и над полками быкоглавцев змеились чёрные разряды, шипя, неслись сгустки мрака, волоча за собой дымные хвосты; плоть Межреальности задрожала и содрогнулась, вынырнули исполинские щупальца, словно здесь поднялись к поверхности громадные кракены, хозяева морских пучин.

Кое-где над полем боя поползли языки густого серого тумана, раздались замогильные стоны: существа, обитавшие на заброшенных погостах и глодавшие полуистлевшие кости, подбирались к вражеским рядам.

Застучали копыта костяных скакунов, бестелесная кавалерия устремилась вперёд, наставив копья, над островерхими воронёными шлемами взмыла стая чернооперённых стрел.

Кто может устоять пред натиском Владыки Мрака, когда его самые страшные противники давным-давно пали, а противостоят ему сейчас лишь какие-то смертные колдуны?

Однако быкоглавцы не дрогнули и не побежали; что держало их в строю, страх ли, что-то иное? Не заколебались и коротышки-чародеи, в поте лица отбивавшие нацеленные в них чары. Не осталась стоять на месте тяжёлая рыцарская конница, зелёные знамёна затрепетали, разворачиваясь над двинувшимися шеренгами, закованными в изукрашенную рунами сталь.

Летучий зверь Ракота заложил крутую петлю, понёсся над самыми головами Тёмного Воинства. Чёрный меч описал дугу, повинуясь воле хозяина, мгновенно удлинился, вытянулся, острие коснулось «земли», то есть плоти Межреальности, там, где она уже начинала меняться, становясь Обетованным.

Высоко-высоко над головами воинства взмыли фонтаны тёмного огня. Волны его покатились во все стороны, окатывая солдат Ракота и соскальзывая с доспехов тяжёлыми маслянистыми каплями; быкоглавцы встретили губительный вал с мрачным упрямством; малышки-маги попытались что-то сделать, Ракот ощущал судорожные содрогания чужой волшбы, которую его пламенный вал опрокидывал и размётывал играючи.

Закричали те, до кого уже дотянулись языки чёрного огня – слизывая плоть с костей, а миг спустя, с малой задержкой – сжигая в невесомый прах и сами кости. Жуткую секунду оголившиеся скелеты стояли, замерев, сжимая бесполезное оружие, прежде чем развеяться, разлететься легчайшим пеплом.

В брешь врывалась тёмная пехота, сдвинув щиты, сколоченные из множества костей каждый; били иззубренными наконечниками чёрного обсидиана копейщики, тянули щупальца дошагавшие четвероногие чудища, чьи спины, покрытые кольчатыми попонами, вздымались, словно холмы, над морем сражающихся.

Падали коротышки-маги – коричневые плащи плохо защищали от вражьей стали, или кости, или камня, или – тем более – самих Мрака и Тьмы, принявших форму оружия. Распадались сети защитных заклятий, меч и пика, стрела и секира находили дорожку, быкоглавцы погибали десятками и сотнями.

Ракот нёсся, острие его меча рассекало сгустившуюся «землю» Межреальности, оставляя за собой кровавую рану, источавшую тёмный огонь. Он видел, как рухнул строй его противников, как тёмные клинья Мрака режут подавшуюся назад массу врагов; губы растянула хищная усмешка: так было в те славные времена, когда он был тем, кем и должен быть, – Ракотом Восставшим, Истинным Магом, не боящимся ничего, никакой участи, никакого исхода, а не тем осторожным, постоянно бьющим себя по рукам Законом Равновесия Новым Богом!..

Полноте, да какой смысл в этакой божественности, когда ты ничего не можешь?!

Он стремительно приближался к тому месту, где рыцари под зелёными знамёнами устремились наперерез его собственным всадникам.