Прошедшие войны - страница 40

Баки-Хаджи еще не успел закончить рассказ, а Цанка уже вскочил, часто сплевывая, глядел со страхом на пещеру и взмолился:

– Ваша, пошли отсюда побыстрее.

– Что ты задергался, – смеясь, сказал мулла. – Я после того случая раз тысячу бывал в ней, и, как видишь, – ничего… Хотя, по правде, все мы ненормальные.

Продолговатая зеленая ящерица, шурша прошлогодней листвой, выползла из-под куста, удобно примостилась на соседнем камне, греясь на солнышке, однако, заметив присутствие людей, недовольная, оборачиваясь, ловко скрылась в расщелине.

– Еще одна печальная история связана с этой пещерой. В нашем ауле один парень и девушка любили друг друга. (Это тоже было когда я был еще юн.) Их родители были против женитьбы. У других народов такое бывает, когда кто-то богат, а кто-то беден, а у нас, когда один род или тейп считает недостойным другой. Тогда молодые бежали и поселились в этой пещере. Неожиданно для всех через несколько месяцев молодой человек сбросил вот с этого места в ущелье свою возлюбленную, а затем с криком бросился ей вслед.

– Прямо отсюда он бросился? – переспросил Цанка.

– Да, именно вот отсюда, – указал мулла.

Юноша внимательно, еще раз, оценивающе посмотрел в ущелье, затем взял небольшой камешек и кинул его вниз, с удивлением на лице мотнул головой.

– Да, – сказал он, – все истории печальны.

– А есть и веселая история, – вдруг с загадочной улыбкой на лице ответил Баки-Хаджи, – ты, наверное, ее слышал.

– Расскажи, про что.

– Сейчас мы пойдем вдоль ущелья, и за склоном этой горы увидим разрушенные временем и людьми древние чеченские башни. Это место называется Чахи-ари. Так вот, в давние времена здесь жил очень богатый, но скупой человек Чахи. У него не было ни жены, ни семьи, а была у него большая отара. Состарившись, Чахи выжил из ума. Продал он всю свою отару. На эти деньги купил золото и отлил статую козла в натуральную величину. Говорят, многие видели эту статую, много, рассказывают, в ней было золота. Перед смертью старик где-то захоронил золотого козла, говорили, что в этой пещере. С тех пор много глупцов перелопатило ее и все окрестности… На этом склоне был густой буковый лес, как вон там в стороне. Эти козлоискатели вырубили весь лес, начались обвалы, и остался только каменный голый остов. Вот что оставил после себя богатый Чахи.

– Так что, так и не нашли этого козла? – с любопытством спросил Цанка.

– Разумеется, нет.

Кряхтя, Баки-Хаджи встал, слегка потянулся. Хотел было тронуться, но до сих пор еще сидевший неподвижно Цанка вдруг снова спросил:

– А те, кто искал в пещере золото, – они заразились бешенством?

– Ха-ха-ха, – весело рассмеялся старик, – они до поисков становились бешеными, а потом шли сюда. Разве нормальный человек поверит в эту сказку… – и уже трогаясь, обернулся и сходу продолжил. – Сюда много искателей приходило. Даже армяне, цыгане. Устраивали здесь целые побоища. Я это помню… Ладно, пошли, солнце уже высоко.

– Так где может быть захоронено это золото? – не унимался от любопытства юноша.

– Какое золото?! О чем ты говоришь, Цанка! Все это сказки… Да и если бы ты нашел этого козла, счастья от него все равно не было бы. Не знают все эти козлоискатели, что счастье не выискивается, а по крупицам создается. Только тогда это блаженство становится основательным и долгим, а остальное все миф… Знаешь, у нас есть поговорка – на ворон не охоться, от них нет прока… Пошли, заболтались мы.

По узкой каменистой, поросшей мелким кустарником и высохшим прошлогодним бурьяном тропе спустились вниз к шумной реке. До колен промочив ноги, перешли речку и двинулись по склону вверх, цепляясь за каменные выступы, тонкие деревца и кустарники.

Стало жарко, обильный пот капельками стекал по лицу. Верхняя одежда давила. Баки-Хаджи часто останавливался, устало присаживался, чуть отдышавшись, трогался дальше.

У подножия горы лес был смешанным: боярышник, мушмула, орешник, чуть выше – дикая яблоня, груша, липа и осина. А дальше, ближе к вершине, росли величавые, гладкоствольные чинары. Покрытые застенчивыми почками, они еще свободно пропускали лучи весеннего солнца. Кругом пели птицы, носилась мошкара, мелкие мотыльки. Высохшие, еще не потерявшие формы прошлогодние листья прилипали к подошвам промокших чувяк, желали уйти вместе с путниками в далекие края.