Прости, я тебя не ждал - страница 16

— Зачем? — все же вывернувшись из его захвата, спросила я, смотря ему в глаза в сумраке каюты.

Но Ас молчал, долго. Просто лежал, рассматривал меня своими невозможно прекрасными красными глазами и лишь поглаживал большим пальцем внутреннюю сторону моей ладони. Я думала, что он уже не ответит мне, как в тишину комнаты разорвал выстрелом его ответ:

— Затем, чтобы быть со мной.

Комок размером с целую вселенную образовался у меня в горле, выдавливая из меня хриплое, надрывное дыхание. Это звучало слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Мои губы задрожали, и я прижала их пальцами, чтобы не выдать своего полуобморочного состояния с головой.

Надо сваливать отсюда, иначе я разревусь как последняя дура и он поймет, что я давно и безнадежно помешана на нем, что все мои мечты и чаяния концентрируются вокруг его персоны. Рывком освободила из его захвата свою ладонь и подскочила с кровати, пытаясь как можно быстрее найти свои вещи и убраться отсюда по добру, по здорову. Но Ас не дал мне и шагу ступить.

— Равана, — бросился он следом, фиксируя меня за плечи и заставляя посмотреть на себя.

— Пусти, — повела я плечом, пытаясь высвободится. Его близость действовала на меня страшным образом, заставляя, нет, приказывая подчиниться и следовать за ним верной псиной до конца своих дней.

Но Морт, будто бы, не слушал меня, а только ощутимо встряхнул и торопливо начал говорить и то, что я слышала, размазало меня россыпью розовых искр по небосводу моей жизни. Скажете, что слишком патетично? Отнюдь.

— Равана, постой и послушай, прошу! — дождавшись моего кивка, он продолжил, — Я хотел бы попробовать…с тобой…

Слова явно встали ему поперек горла, но он, видно, старался донести мне суть своих желаний.

— Что попробовать? Секс? Так мы только что, — кивнула я на кровать.

— Отношения, — выпалил, как на духу, и мы оба замерли уставившись друг на друга. Кажется, что и он, и я, одинаково офигели в тот момент.

— Отношения? — отмерла я первой.

— Да, ты и я, все серьезно, — и, для пущей убедительности своих слов, закивал головой.

— Серьезно, это значит? — я должна была прояснить для себя все окончательно, чтобы потом жестоко не обмануться и не утонуть в пучине разочарования.

Ас продолжал кивать, будто бы сам себе, облизывая губы и поглаживая бережно и нежно мои плечи.

— Жить вместе, Равана, засыпать и просыпаться в одной кровати и быть друг другу опорой. Понимаешь, о чем я? — он притиснул меня к груди, и я не смогла сдержать слез, все, прорвало. Старалась не всхлипывать, но эмоции, то и дело, вырывались из меня натужными вздохами, разрывая грудную клетку в клочья. Бедное мое сердце, только бы выдержало эту лавину под названием «давай попробуем», только бы не взорвалось пылью, если эти эксперименты вдруг резко ему наскучат через неделю.

— Ас, — как дикая кошка я вцепилась в его плечи и потянулась за поцелуем. Все, мне достаточно пока разговоров, это слишком для одной ночи, это слишком для одной маленькой драконицы, которая никогда никому не была нужна по-настоящему.

— Прости меня, — его шепот не лечит, а только еще сильнее рвет нервы и растерзанную на куски душу. Не надо, прошу!

— За что? — всхлипываю я ему в губы.

Но Ас не ответил на вопрос, но, вместо этого, еще раз окунул меня в океан страсти и огня, а потом еще и еще, пока я окончательно не растеряла стыд и гордость, пока сама не начала не просто отдавать ему всю себя, но и сама принимать активное участие в этом секс-противостоянии. Выцеловывала и вылизывала его покрытую испариной шею, рельефную широкую грудь, дорожку волос, что вела к паху, а когда мое лицо остановилось напротив его очевидного мужского возбуждения, то даже дыхание затаила. Святой Космос, он был прекрасен везде! Его член радостно дернулся в мою сторону, а рука зарылась в копну моих волос и сжала ее до легкой боли.

— Равана, если ты сейчас же не продолжишь, у меня случится сердечный приступ, — голос хриплый, надсадный, полный муки и вымаливания. О, да, он хотел этого так же, как и я. Нет, в разы больше! Но мне хотелось его помучить, возместить хоть толику моих терзаний за эти пять долгих, бесконечно одиноких лет.