Проституция в Вятке - страница 15

Коридорный в номерах Крутихина, что над рестораном "Париж", крестьянин Котельнического уезда Синцовской волости деревни Барановой Федор Панкратов Баранов объяснил, "что в этих номерах очень часто допускаются мужчины с певицами из "Парижа" для сношений, каждый раз с разрешения Вылегжанина за плату от 2 рублей… За час берется 1 рубль 20 копеек. В большинстве случаев в номерах остаются мужчины с девицами из "Парижа", но принимаются и со стороны, так например 9 января занял 5 номер какой-то чиновник с привезенной барышней, последние в номере пробыли часа 3 и уплатили 1 рубль 50 копеек, в номерную книгу их не записывали… тоже дня три тому назад в 3 номере оставался на ночь с певицей "Марусей" какой-то мужчина опять таки с разрешения Вылегжанина, с мужчины Вылегжанин за ночь взял 2 рубля 50 копеек. Проезжающих в номерах бывает очень мало, а номера все время бывают заняты парочками на несколько часов…". (ГАКО. ф.721. оп. 1. д. 1002. л. 511)

Но и после данного, уже повторного следствия, ресторан "Париж" продолжил свое существование. А находился он в Вятке по Копанской улице в доме Макаровой. (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 1002. л. 820)

Прекратить заниматься проституцией женщина легкого поведения могла в любое время. Прекращение над ней врачебно-полицейского надзора требовало выполнения определенной процедуры. Сначала ей необходимо было подать соответствующее заявление во врачебно-полицейский комитет, оно проверялось полицией, а только за тем комитет принимал решение.

Так, на заседании вятского врачебно-полицейского комитета 3 июля 1912 года слушали заявление проживающей в г. Вятке крестьянки Вятского уезда Куменской волости деревни Козлы Агрипины Васильевой Дымовой, зачисленной по журналу врачебно-полицейского комитета от 21 декабря 1910 года в число проституток-одиночек. Дымова ходатайствовала об ее освобождении от врачебно-полицейского надзора в виду того, что она в настоящее время не занимается проституцией, а находится в сожительстве с крестьянином Слободского уезда Николаем Андреевым Леушиным, живущим в Вятке. Собранные полицией сведения подтвердили, что Дымова "в настоящее время проституцией в виде промысла не занимается". Комитет на основании вышеизложенного постановил: "крестьянку Дымову от врачебно-полицейского надзора освободить…".

В небольшом городе, каким и была Вятка в начале 20 века, публичных домов, зарегистрированных властями, было довольно много. На основании свидетельства от 11 ноября 1907 года публичный дом содержала (на улице Владимирской в доме Парасковьи Николаевой Воробьевой) Евдокия Иванова Воробьева. В 1910 году она передала свой дом терпимости Анне Николаевне Маргиной. (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 19, 61) Впоследствии оказалось, что Маргина являлась лишь подставным лицом Воробьевых, кои и продолжали управлять домом терпимости.

Еще один публичный дом — Марьи Андреевой Болотовой (на Владимирской улице в доме Парасковьи Воробьевой) был открыт на основании разрешения от 30 марта 1907 года. Дом терпимости Василисы Аникеевой Пленковой на Большехлыновской улице был открыт 12 мая 1906 года в доме Журавлева, который впоследствии был у него приобретен той же Парасковьей Воробьевой. Необходимо отметить, что еще один дом терпимости (Ксении Гавриловой Разнициной) также находился на Большехлыновской улице в доме, принадлежавшем Парасковье Воробьевой. Следующий дом терпимости — Александры Владимировой Лапиной, расположенный на Владимирской улице, был открыт в Вятке решением врачебно-полицейского комитета от 19 августа 1909 года. (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 14, 19, 20, 61, 63, 65)

2 ноября 1910 года пристав 2 части г. Вятки совместно с городским врачом К. Л. Зейдель проводил санитарный осмотр домов терпимости губернского центра. Благодаря протоколам этого осмотра, имеется возможность получить некоторое представление о публичных домах Вятки. Так, в доме терпимости Пленковой оказалось"… комнат 8, девиц — 9", т. е. одна из последних жила и работала в комнате содержательницы. В целом, как пишет Зейдель, "в заведении чисто, постельные принадлежности чистые, высота комнат 3,5 аршина… столовая чиста, на печи валенки… обои изорваны и линяются…". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 37.)