Просто металл - страница 53

Узнав же, что Иван пришел проситься именно на Чукотку, сразу расцвел в приветливой улыбке, заставил его сесть и, ловко перекидывая из руки в руку какие-то бумажки, принялся перечислять возможные варианты его, Ивана, использования на новом прииске. Поморщился, когда Гладких поставил условие: только на участок и непременно со своими ребятами. Но согласился.

— Смотри, дело твое. Я тебе добра желаю. Но могу и так, в крайнем случае. Не можете вы без мороки! Обязательно все усложнить надо…

Но как бы там ни было, на то, чтоб уладить этот вопрос, у Ивана ушло даже меньше времени, чем он предполагал, и домой — пока еще домой — он возвращался в настроении неплохом.

Заместитель начальника горного управления, к которому Иван зашел, чтобы доложить о своем отъезде на Чукотку, не разобравшись, в чем дело, буркнул недовольно:

— Безобразие! Что мы сами не нашли бы, кого откомандировать, если им люди нужны? — Но ты погоди отчаиваться. Мы еще попробуем переиграть это дело.

Но узнав, что назначение это Иван получил по собственной инициативе, надулся обиженно и попрощался с ним сухо.

Проценко, увидев Ивана, сразу же разглядел перемену в его настроении.

— Ты чего это сияешь, как подсолнух? — подозрительно спросил он. — Президентом Гвадалупы назначили, что ли?

— Еще лучше, Павел Федорович! Еще лучше! Вот разгадывай, если можешь, загадку. Оба мы вроде как на старом участке остаемся, и оба — начальниками. Уразумел?

Проценко внимательно посмотрел на Ивана, улыбнулся понимающе и с иронией заметил:

— Ай-яй-яй! Загадка — двенадцатой категории трудности! С ребятами собрался?

— Точно. Как же ты угадал, черт?

— Чудак человек! Ты думаешь, мне эта мысль в голову не приходила? Так же решал: если менять место, то уж лучше со своими хлопцами на Чукотку податься. Молчал-то чего до сих пор?

— А ты? Ты тоже об этих своих планах помалкивал. Да и о чем было говорить, когда мы сами еще не знали ничего толком? Вот определилось все, вопрос во всех инстанциях решен, и — тебе первому.

— И легко отпустили?

— А я горное управление перед совершившимся фактом поставил. Да и что я за персона такая, чтобы цепляться за меня?

— Рад?

— Не то слово.

— Хлопцы-то знают? Представляю, какой будет телячий восторг.

Новость эта, и впрямь, была встречена отъезжающими ребятами с превеликим ликованием. Поначалу, правда, Иван не хотел говорить им об этом до последнего мгновения, но в общежитие все же пошел. Заглянул в одно помещение, в другое и нашел почти всех парней в одной комнате. Встретили его приветливо, но ровно настолько, чтобы не отвлечься от рассказа, который вел старик Карташев. Семен Павлович был единственным на участке человеком, которому довелось работать когда-то в Чукотском Заполярье, в Певеке, и ребята одолевали его теперь бесконечными расспросами.

Иван жестом попросил подвинуться Серегу-сапера и присел рядом с ним на койку. Карташев продолжал:

— А вы что, думали, раз ветер южный, то это уже и благо? Куда там! Южак, и верно, с материка задувает, с юга значит, как полагается. Только при этом южном ветерке лучше носа из дома не показывать — унесет.

— Человека-то? — усомнился кто-то.

— Так то человек всего-навсего, а тут стихия. Север, он шуток не любит, к нему серьезный подход нужен. Помню, в пятьдесят первом южак обрушился — силища! Склады у нас были — промтоварные, продовольственные. Кровля железная, стены тоже из гофрированного железа сделаны. И что вы думаете? Сорвало с одного склада крышу, да не по частям, а сразу всю целиком. И отбросило ее, как перышко, метров на полста, а то и на все шестьдесят, как полагается. Ну, а крышу сорвало, тут уже ветру и делать нечего. Стены вроде как сами развалились. Карточный домик — и только! В складе этом мануфактура хранилась, в рулонах, ясное дело. Так расшвыряло эти рулоны ветром, как пустые спичечные коробки, размотало и подняло в воздух. Все одно что змеи гигантские или эти, китайские драконы, взвились и этаким косяком разноцветным — в океан.

— В-во, красотища-то! — прищелкнул языком Витька Прохоров.

Карташев метнул в его сторону суровый и осуждающий взгляд.

— Эта красотища, дурья твоя голова, не один миллион стоила. И тарный склад пострадал к тому же. Тот, правда, под открытым небом был. Бочки железные, из-под горючего которые, на двести килограммов, так они, как пустые ведра под гору, по центральной улице грохотали.