Просто вернись... - страница 20

Алестра быстро ходила вдоль огромных окон, быстро и беспорядочно выкладывая наболевшее и неоднократно обдуманное:

— Я его очень люблю, но уже давно перестала понимать. Поскольку я ближе всех, то часто вижу и нахожусь рядом и могу сравнить поведение сейчас с тем, что было раньше. И сравнения эти неутешительны, — горько вздохнула девушка, поникнув на мгновение, чтобы потом вновь выпрямиться и горделиво вскинуть голову.

— Я не стала докладывать, — продолжила она и показала рукой вверх, намекая на начальство, — но считаю, что необходимо присмотреться. Возможно, я ошибаюсь…

— Вряд ли, — твердо сказала Мерта, заметно погрустнев, — у тебя прекрасная интуиция, Алестра. Ты — наблюдательна, справедлива и беспристрастна. Иначе не была бы богиней правосудия. Хотя я не понимаю, что могло произойти с моим сыном…

Девушка, сидевшая рядом, осторожно протянула узкую ладонь с длинными пальцами и коснулась ее руки. Мерта в ответ успокаивающе кивнула и сказала:

— Я держу себя в руках, Лета. Но вся эта ситуация меня тревожит.

Названная Летой мимолетно улыбнулась, пристально глядя на Алестру и поинтересовалась:

— В чем заключается то странное, что ты заметила, Алестра?

Алестра, которая напряженно наблюдала, как гостья их мира осела на землю около Авилира, сжала руки и повернулась к своим собеседницам, не зная, какими словами рассказать прочувствованное ею.

Слова не подбирались, поэтому она решила потянуть время для раздумий, разглядывая хозяек огромной и светлой комнаты, которые приютили их сегодняшний совет. Сами же богини Судьбы ни на миг не оторвались от своей работы.

Три девушки в длинных светлых струящихся платьях с заметной разницей в возрасте, казалось, совсем не слушали посетительниц. Одна методично и размеренно перебирала и выбирала из огромной кудели длинные нити. Какие-то из них сворачивала в клубки с тянущимся «хвостом» и складывала их в корзину, которая стояла у огромного ткацкого станка. Одни нити при этом она обрезала, иные— связывала с другими.

Вторая девушка, самая худенькая и молоденькая, заправляла нити в станок. Онана ощупь брала из корзины клубки и вносили в полотно в разных местах. То с одного конца, то с другого, а то и в середине. Алестра видела, что нити, которые она вносит в процесс создания полотна, разных цветов, но девушка их, очевидно, не различала. Систему в добавлении нитей в станок, она, не раз наблюдавшая подобную картину, так и не смогла выявить.

Третья девушка, самая старшая из них, направляла нити в процессе. С помощью игл и челнока она переводила их из одного края в другой, связывала с другими, перемешивала, создавая какой-то специфический, порой хаотичный рисунок. Вернее, рисунок постоянно менялся в процессе. Сначала было одно, потом становилось иное, а из станка выходило нечто совсем другое.

Каждый миг из станка выходила готовая ткань, постоянно увеличивая огромный кусок, который автоматически наматывался на впечатляющих размеров бобину. Какой получался узор у трёх ткачих можно было только на участке между выходом из станка и до наматывания, затем же рисунок терялся. Огромная бобина не разматывалась, похоже, с самого начала времён, поэтому что там за картины сложились не знал никто. Даже боги, ведь и их судьбы вплетались в канву Ткани Судьбы.

— Мне начало думаться… Я так вижу это… — вновь заговорила Алестра, переводя взгляд на Мерту, — что Танатос получает удовольствие от смерти. Его работа — отнимать жизнь и передавать души сюда, в загробный мир. В какой-то момент, я замечаю, ему это стало нравиться. И после суда раньше он часто давал шанс душам преступникам исправиться. Теперь же с большим удовольствием отнимает возможность перерождения. Это … страшно.

Самая старшая из богинь Судьбы вновь прошлась челноком по полотну и неожиданно сказала:

— Думаю, нить Танатоса встречалась мне несколько раз в полотне. Ее определить или отделить нельзя, но я отчётливо осознаю, что она все больше темнеет… Хотя вижу, что у нее еще есть шанс стать светлой и нести свет.

Лета усмехнулась и язвительно спросила:

— Ты думаешь, он нас послушает, Алестра? Поэтому ты всех собрала? Разве тебе, его соратнице, зная вашу работу изнутри, не проще поговорить самой?