Просто волшебство - страница 29

Как-то раз Уитлиф приехал в Баркли-Корт с мисс Рейкрофт и ее братом. Они остались пить чай. Однако когда мистер Рейкрофт поднялся, собираясь откланяться, его сестра запротестовала, заявив, что желает взглянуть на венские акварели, которые графиня привезла из Европы и обещала ей показать: ведь Вена – тот город, где проведет зиму Элис Хикмор. Мистер Рейкрофт снова сел и продолжил беседу с графом. Френсис повела мисс Рейкрофт наверх в свою комнату, а виконт Уитлиф пригласил Сюзанну прогуляться перед домом, пока его спутники не надумают ехать. В ответ на ее расспросы он стал рассказывать ей о своей учебе в Оксфорде, где он изучал античные языки и античную литературу. Из сказанного следовало, что все эти годы, проведенные вдали от дома, он и в самом деле серьезно учился, а не валял дурака и повесничал.

Положительное мнение Сюзанны о нем еще больше упрочилось.

Следующий день выдался холодным и ненастным, но Сюзанна с Френсис все же решили подышать воздухом и немного пройтись. К тому же Френсис хотела отнести корзину с провизией бывшей экономке Баркли-Корта, отметившей свое восьмидесятилетие за месяц до того, как они с графом вернулись из путешествия. Сюзанна же собиралась купить новую ленту для оторочки своего старого платья, в котором собиралась на бал.

Все это они рассказали виконту Уитлифу, которого встретили по пути. Проводив сестер Калверт домой, Питер возвращался в Харфорд-Хаус. Он предложил Френсис, пока она будет у экономки, проводить Сюзанну в деревенскую лавку. Когда Сюзанна купила все необходимое, Питер угостил ее в деревенском трактире лимонадом с печеньем.

Наконец дамы, покончив с делами, собрались в Баркли-Корт. Виконт Уитлиф предложил их проводить и, несмотря на протест Френсис, настоял, чтобы обе взяли его с двух сторон под руки. «Я не могу отказать себе в этом удовольствии, – сказал он, – надеюсь, что на сей раз и вы тоже мне в нем не откажете».

– Я, безусловно, не заставлю вас так страдать, – рассмеялась Френсис и взяла его под руку с одной стороны, а Сюзанна с другой.

– Благодарю вас.

Питер завел разговор с Френсис о музыке, ловко вовлекая в беседу и Сюзанну. Он мастер вести светские беседы, думала она. И во многом сведущ.

Лишь одно огорчало Сюзанну – до сих пор виконт Уитлиф не попросил у нее танца, хотя бал стремительно приближался Первые четыре у него уже заняты – Сюзанна слышала это в первый день их знакомства. Быть может, он кого-то уже ангажировал и на остальные.

Или друзьям не обязательно танцевать друг с другом?..

Сюзанну не выбрал еще ни один кавалер. Скорее всего с ней будет танцевать граф. Возможно еще мистер Рейкрофт. И мистер Даннен. Но как было бы хорошо, какое это было бы счастье – танцевать с виконтом Уитлифом! Это стоило бы рассказать подругам и вспоминать потом всю оставшуюся жизнь. А если б это был еще и вальс…

Однако Сюзанна не позволила этому маленькому разочарованию завладеть ею. Все равно этот отпуск еще долго будет поддерживать ее дух и давать силы для работы. Нельзя требовать слишком многого.

А может он все же пригласит ее – на балу.

Или, если свободных танцев у него не осталось, он по крайней мере найдет время подойти к ней поговорить, чтобы она не чувствовала себя совсем уж никому не нужной.

Но в сущности, это не имело значения. У нее есть друг-мужчина. Ну и поразит же она Клаудию с Анной, когда вернется в Бат!

А пока что ее отпуск продолжается.

На пикник в Баркли-Корт созвали всех соседей. После ненастья, длившегося несколько дней, вновь установилась хорошая погода.

Питер блаженствовал, несмотря на полученное этим утром от матери нежное письмо, в тоне которого чувствовался легкий упрек: приглашенные ею гости лишились его общества. Будь он сейчас в Сидли-Парке, размышлял Питер, он, наверное, присутствовал бы точно на таком же празднике, какой устраивался здесь. Правда, тогда бы он знал, что одну из приглашенных леди, а именно мисс Роуз Ларчуэлл, прочат ему в невесты. И что любящие, полные тревоги глаза матери следуют за ним всюду, куда бы он ни направился, Словом, дома он в полной мере почувствовал бы на себе бремя беззаветной любви той, которую простил, хотя ничего не забыл.