Пространство библиотеки: Библиотечная симфония - страница 11

Внимательный читатель, следуя порядку моего изложения, видимо, уже сумел выделить в первой части симфонии в прозе две её основные темы. Тема первая — это тема личностного знания, по Полани, знания по природе своей активного, страстного, находящегося в постоянном движении и поиске нового. Оно составляет мир, или пространство, читателя. Тема вторая — знание объективное, третий мир, по Попперу, т.е. накопленные человечеством знания об окружающей действительности (общественный тезаурус). Библиотека есть то место, где происходит пересечение (сопоставление мира читателя с миром текстов, или знания личностного и знания объективного. Пересечение знаний, и это я хочу специально подчеркнуть, обеспечивается в процессе чтения.

Текст, чтобы воспринять и понять, следует прочитать. О чтении как проблеме библиотековедения написано и много, и мало. Много, потому что под чтением обычно понимается нечто само собой разумеющееся. Существуют методики чтения и методики обучения чтению, в частности поисковому (просмотровому), изучающему и реферативному.

И мы почти разучились читать медленно. Детали описания, которые не вызывают никаких чувств, кроме привычных, опускаем; мысли, изложенные очень чётко, проскакиваем, потому что кажутся тривиальными; особенности стиля не побуждают нас ни радоваться, ни задумываться. Мы новые тексты читаем в пространстве уже имеющихся текстов. А новый текст надо открыть для себя как данность, как нечто существующее самостоятельно. Вопреки мне, акт чтения продолжается даже тогда, когда «живого» текста уже нет, но чтение не останавливается.

Значительно меньше внимания уделено психологическим аспектам чтения. Я имею в виду начальную стадию, на которой проявляется читательский интерес. Всякую точку зрения в тексте можно рассматривать, с одной стороны, как адресованное читателю приглашение направить взгляд в сторону автора, а с другой, — как повествование, как речь, вводящую читателя в мир неизвестного текста.

Мне представляется продуктивной концепция отечественного психолога А.А. Леонтьева «чтение как понимание»[30]. Читая текст, пишет автор: «мы понимаем не текст, а мир, стоящий за текстом» (С. 249). И заключает: «Понимание текста — это процесс перевода смысла этого текста в любую другую форму его закрепления. Это может быть процесс парафразы, пересказа той же мысли другими словами. Это может быть процесс перевода на другой язык. Это может быть процесс смысловой компрессии (сжатия), в результате чего может образовываться «мини-текст», воплощающий в себе основное содержание исходного текста, — реферат, аннотация, резюме, набор ключевых слов. Или процесс построения образа предмета или ситуации, наделённого определённым смыслом. Или процесс формирования личностно-смысловых образований, лишь опосредованно связанных со смыслом исходного текста. Или процесс формирования эмоциональной оценки события. Или, наконец, процесс выработки алгоритма операций, предписываемых текстом. Вообще понятно то, что может быть иначе выражено» (С. 383-384).

И ещё о понимании. Понимание не столько способ познания, сколько, вслед за К. Поппером, есть способ бытия текста. Читая текст, мы погружаемся в него постепенно, расширяя возможности интерпретации. Он как бы «распрямляется» в пространстве интерпретации. И здесь напрашивается аналогия с музыкой и возможностью её трактовки разными исполнителями. Музыка несёт в себе образ пространства, в котором она звучит. Объём и потенциальные возможности этого пространства важны не менее, чем исполнительское мастерство и качество инструмента, а мелодия отражает идею авторского замысла. В авторском замысле содержатся ответы (варианты ответов) на ещё незаданные вопросы[31].

Не секрет, что мы читаем одни и те же книги по несколько раз. В личном впечатлении читающего отражается судьба книги. И каждый раз возникает иная интерпретация. Видимо, у содержания некоторых книг есть какой-то звук, мотив, не совпадающий с текстом, не исчерпаемый им, а выходящий за его пределы. Книга перечитывается снова и снова, и опять возникает новое впечатление. Для меня одной из таких книг является «Евгений Онегин». Пушкин сумел между строк поместить нечто, что не уместилось в тексте романа, но «звучит» постоянно. Так возникает движение текста, неделимое и непрерывное, «звучит» каждый раз другое, каждый раз не вмещающееся в авторский текст. Это как стрела, по В. Набокову, попавшая в цель, и которая с тех пор летит вечно.