Простые истины - страница 10

— Все мечтаешь о корн-догах? — спросила Мэг сына; он, поджав ногу, сооружал себе уже второй гигантский бутерброд.

— М-м-м…

Мэг поняла это, как «нет» или «попозже, мам». Она улыбнулась. Аппетит у Дэнни все тот же.

— Ну, — спросила она, заранее зная ответ, — ты уже разведал окрестности?

Дэнни кивнул.

— Все такое большое, — поделился он впечатлениями. — Большой дом. Громадный двор. Высоченный забор. — Он положил бутерброд на тарелку и поглядел на маму. — А что, тебя и правда похитили совсем маленькой?

Он, видно, не только облазил все вокруг, но и подслушал, что говорят взрослые.

— Так мне сказали, ответила она ему.

— Ну дела! Вот ты страху-то натерпелась.

Мэг кивнула.

— Наверное.

— Так ты ничегошеньки не помнишь?

Она покачала головой.

— Ничего.

— Может, ты не та, которую ищут?

Дэнни так разволновался, что отчаянно жестикулировал. Мэг поймала его беспокойную руку.

— Отпечатки пальцев сходятся. К тому же… Помнишь забавную родинку, что у меня за левым ухом?

Дэнни кивнул.

— У Мэг Карлтон была такая же. А ты и впрямь вылитый дядя Эдвард.

— Так, значит, здесь наш дом?

Мэгги снова улыбнулась ему.

— Да, Дэнни. У нас появился настоящий дом.

Они спустились вниз, в небольшую гостиную. Мэг захотела показать Дэнни альбомы с фотографиями, что оставил ей Эдвард. Едва они уселись и начали рассматривать их, как вошел Лукас. Дэнни весь сжался, увидев его. Мэг тоже встревожилась: рядом с Лукасом стояла миниатюрная женщина.

— Они уже улетели? — спросила Мэг.

Лукас кивнул.

— Хороша! — воскликнула женщина. Она переступила порог. — Чудо как хороша! Да-да, Мэган, вы поразите всех.

— Простите?

Лукас покачал головой, на губах его мелькнуло подобие улыбки. Улыбка? Да, но она промелькнула так быстро, что Мэг едва заметила ее.

— Я познакомлю вас. Мэг Уилсон, это Марианна Ричардс. Марианна, это Мэг и ее сын Дэнни.

Женщина улыбнулась Дэнни и подошла к Мэг — маленький и изящный фонтанчик искрометных красок и уверенности в себе.

— Ювелирные украшения, — тут же определила она. — Несомненно. А еще эффектность. Что-нибудь для эффектности. Шарфы, шляпки и… шпильки! В два, в три дюйма.

— Что все это значит? — растерялась Мэг.

— О, прошу прощения, — спохватилась Марианна. — Эдвард попросил меня заняться вашим гардеробом.

Гардеробом. Все ее существо запротестовало против такого обращения.

— Гардеробом, — сухо произнесла она. — Не думаю. Если я пришлась не ко двору, так и не надо, я вполне довольна сама собой.

— О, конечно, конечно. Вам и следует быть довольной. Но рано или поздно, а журналистская братия доберется сюда. Они, точно свора маленьких невоспитанных терьеров, проходу вам не дадут. И тогда вы лишь гордо вскинете вашу головку с прекрасным аристократическим носиком — они враз заткнут свои пасти. Я здесь как друг семьи, уверяю вас. Я пришла помочь вам.

И проследить за тем, чтобы я не посрамила род Карлтонов, подумала про себя Мэг.

— А меня? Меня вы тоже переоденете? — воинственно ощетинился Дэнни.

Марианна медленно обернулась и окинула его оценивающим взглядом. С волос, которые мальчику удалось поставить торчком, она перешла к видавшей виды футболке, джинсам и остановилась на кроссовках, выглядевших так, будто он бродил в них по грязной жиже.

— Довольно модно, заметила она. — Сколько тебе лет? Двенадцать? — Она повернулась к Лукасу. — А сколько лет было Джейми, когда она стала рядиться в такое же?

Лукас ответил не сразу. Но улыбнулся.

— Джейми — моя дочь, — объяснил он Дэнни. — Ей четырнадцать, чуть больше, чем тебе. Когда умерла мама, ей пришлось нелегко. Я вот что подумал… Вы могли бы поладить. Она познакомила бы тебя с нашим городком. То есть вместо меня, — добавил он, чувствуя, как Дэнни готов уже отказаться.

Дэнни сник, замолчав, но лицо его сохранило угрюмое выражение. Мэг захотелось обнять его. Но вместо этого она посмотрела на Лукаса — тот, казалось, ждал от нее ответа. Дочь, да? Что ж, вот ответ на вопрос, который она не посмела задать. По крайней мере, одна из причин, по которой ей суждено видеть Лукаса Ламберта-шерифа. Жизнь Лукаса Ламберта-человека достаточно загружена, ведь он в одиночку растит ребенка. Ей ли не знать, как это тяжко.