Просвещённый - страница 13

Мёрдо отвлек его от дум. У него такой необычный голос с глубоким сочным тембром, лишь намеком на шотландский диалект, согласные он произносил очень мягко. Мёрдо кивнул на колено, и Дэвид осознал, что рассеянно его поглаживал. Осознал, что оно болело, и поморщился.

— Немного затекла.

— У тебя с собой линимент, — подсказал Мёрдо. — Если хочешь, могу размять.

С ответом Дэвид медлил. С одной стороны, массаж ноги казался чем-то дивным, но с другой — мысль, что придется обнажиться в карете, не пришлась по душе. Что подумает кучер, если вдруг остановится и заглянет к ним?

А если, а если...

Окружающий мир уже и так вторгся в их жизнь. Дэвид уразумел, сколь беспечными были месяцы, проведенные в Лавероке. Незачем гадать, что подумают люди. В этом укромном уголке их с Мёрдо близость оставалась незамеченной.

Мёрдо разглядел его нерешительность.

— Ну же, давай снимем эти бриджи. Чем скорее мы все сделаем, тем быстрее ты оденешься.

Дэвид взвесил риски. С последней остановки прошло двадцать минут, в ближайшее время карета не остановится. Более того, дорога весь день была пустынна. Вероятность, что кучер или кто-то другой застанет его полунагим, ничтожна. Дэвид, вздохнув, в молчаливом согласии протянул ногу и криво усмехнулся, когда Мёрдо победно осклабился, схватился за каблук и начал осторожно стягивать ботинок.

Мёрдо, как скрупулезный камердинер, одним плавным движением стащил с чувствительной ноги кожаный ботинок. Со вторым, как всегда, дело обстояло проще. В то время как Дэвид расстегивал бриджи, Мёрдо пересел к нему, скинул пальто и сделал из него подушку, не обращая внимания на изящность и элегантность.

— Подложи под спину и прислонись к стене. — Он вручил Дэвиду свернутое пальто. — Вытяни ногу мне на колени, и я о тебе позабочусь.

Снова вздохнув, на сей раз более умиротворенно, Дэвид повиновался. Простое изменение положения ноги помогло облегчить боль. Мёрдо уложил ноющую конечность на мощные бедра.

— Можешь снять бриджи?

— Возможно, одну ногу лучше оставить...

Мёрдо, перебив его без слов, разочарованно фыркнул и принялся стягивать с Дэвида брюки, отчего Дэвиду пришлось приподнять бедра. Секунду спустя Мёрдо бесцеремонно бросил их на противоположное сиденье, а еще миг спустя стянул с правой ноги чулок.

Дэвид безмолвно наблюдал, как обнажали травмированную конечность, бледную и слегка исхудавшую. Вопреки регулярным упражнениям правая нога оставалась чуть тоньше левой. С коленом что-то не так, оно располагалось не по центру. Дэвид скривился, этот признак слабости ему не приглянулся. И дело не только в том, как выглядела нога. Она служила физическим напоминанием обо всем, чем Дэвид не мог заняться: гулять пешком, взобраться на холм, бегать. О том, что он всегда любил и до настоящего момента воспринимал как должное. Вполне вероятно, эти способности он никогда не вернет.

— Что случилось? — спросил Мёрдо. Он на все обращал внимание, черт бы его побрал.

— Мне не нравится, как выглядит нога, — бросил Дэвид. — Она безобразна.

Мёрдо недоуменно нахмурил брови и перевел взор на оскорбленную конечность, поглаживая по всей длине, а Дэвид отслеживал его движения. У Мёрдо сильные умелые руки, что могли избавить Дэвида от боли, нежные руки, что могли принести столь острое удовольствие, что Дэвиду не удавалось удержаться от вскрика.

Дэвид зачарованно любовался, как Мёрдо совершал знакомые уже действия: открыл банку линимента, окунул пальцы, чтобы зачерпнуть немного густой, похожей на воск смеси, а потом растер ее меж ладонями. Дэвид учуял аромат, который навеки будет связан с успокоением, уютом и облегчением. Засим Мёрдо неторопливо коснулся бедра, впиваясь пальцами в измученные, вечно утомленные мышцы, основаниями ладоней разминал травмированную конечность.

Дэвид сомкнул веки, отдаваясь удовольствию, принимая этот щедрый дар.

— Она не безобразна, — пробормотал Мёрдо. — Для меня в тебе нет ничего безобразного.

Голос звучал мягко и глубоко, без единого намека на веселье. От уловленной искренности сердце у Дэвида сжалось. Дэвид сглотнул, смущенно осознав, что Мёрдо наверняка заметил, как он дернул кадыком, и обо всем догадался.