Протозанщики. Дилогия - страница 4

– Конечно! А ты думал, что на пенсию вышел?

Разговор продолжался несколько часов. Каждый ответ гида порождал все новые и новые вопросы, и Макс добросовестно расписывал прелести местного бытия. Алексей долго не мог понять, как миллиарды людей не мешают друг другу. Гид объяснил не особо вразумительно, мол, Медный Мир так устроен – все существуют параллельно, пересекаясь лишь по собственному желанию.

– Это еще как?

– Ну… Тут нет привычного по Олову понятия пространства. Тут их, как бы множество. Все поделено на три части: место, где оказываешь сразу после смерти. Оно у каждого свое и похоже на ту местность, где ты умер. Мы называем его Предбанник или Преддверие.

– Лес! У меня был лес!

– Точно. У тебя лес, у меня больница. Далее, есть место, где ты существуешь, никому не мешая. Для тебя это коттедж, для другого замок, дворец, пещера или юрта – то, о чем мечтал в Олове. Мы говорим просто – Дом. Вы не встречаетесь, не мешаете друг другу. Присутствовать в Доме может только хозяин и те, кого он пожелает видеть.

– Я желаю тебя видеть? – съехидничал Алексей.

– Ты еще не адаптирован. Не умничай. У каждого поселения есть своя Площадь – место, где люди могут находиться все и сразу. Там есть харчевни, всякие административные и развлекательные здания. Все площади соединены между собой дорогами – это как в Олове, ходи себе свободно, броди от одной к другой.

– Пошли на Площадь! – вскочил на ноги Волна, желая действий и потех.

Люди, толпа, тусовка. Это было понятно Алексею куда больше, чем невнятные рассуждения о времени и пространстве, в которых сам гид разбирался гораздо меньше, чем пытался показать.

– Подожди ты, – засмеялся Макс, – Не все сразу. Медь не сельский клуб, а сложный, интересный Мир. Например, кого ты можешь встретить, знаешь? То-то же. Слушай, тут имеет место географическая привязка. На ближайшей Площади собираются люди, прибывшие с области, где сейчас Зеленоград и окрестности. На соседних – ближайшие районы. И так далее. Таких площадей – не счесть!

– А религии не важны? Кем я был… или считал себя?

– Все важно! Каждая деталь. Но это… не моя тема – тебе позже объяснят. Скажу лишь, что деяния твои первичны. За хорошее – хорошее, за плохое – плохое. Я лично формулирую основной принцип так: «Не будь козлом, и тебе это зачтется!». Если придерживался его при жизни…

– Как-то быдловато звучит, не находишь?

– Ага… Сказал парень в красном тренировочном костюме! – обиделся автор сентенции.

– Ну, типа того… Кстати, а мне теперь всегда в этом костюме ходить?

– А ты бы что хотел? Белую хламиду, арфу и на облачко? – расхохотался толстяк. – Шучу-шучу. В шкафах потом посмотри, может что и найдешь.

Алексей посмотрел на телевизор. Чудо техники не давало покоя с первой минуты. Зачем? Что показывает? «Рай-ТВ»? «Светские новости ада»? Гид ухмыльнулся и объяснил, что это средство связи – одностороннее общение с Оловянным Миром. Способ увидеть оставшихся там.

Многое проводит информацию: личные вещи, предметы обихода, но лучший способ «увидеть Олово» – фотографии и портреты; через них поступает четкий сигнал, напрямую связанный с человеком. Сам приемник выглядит по-разному: у кого-то это телевизор, у другого книга, кто-то смотрит через картину или даже камень. Информатор имеет привычный, удобный вид.

Волна смело нажал кнопку на медном пульте. Экран загорелся, проявилась неподвижная фигура. Через мгновение картинка ожила, и из колонок, сначала тихо, но все более разрастаясь, донеслись рыдания…

Знакомая комната в квартире Алексея. Старый шершавый ковер, диван и… мама! Грустная, внезапно постаревшая, но такая любимая. Знакомые руки бережно вытирают несуществующую пыль с фото сына; кусочек черного хлеба осторожно поправляется на стеклянной стопке; обожаемые, дорогие глаза, обрамленные паутиной морщин, изливают ручьи материнского горя.

Счастье мгновенно покинуло Алексея! Горечь пронзила горло, и слезы подкатили к глазам. Обида – безадресная, необъяснимая обида – накрыла целиком, погружая в тошнотворную, невыносимую боль.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – громко вскрикнул Алексей, – Пожалуйста, сделайте так, чтобы мама успокоилась!