Проводник - страница 4

— Командир, ты пришел в себя!

Вспомнив о чем-то, девушка переменилась в лице, подскочила ко мне и затараторила:

— Ты только не вздумай шевелиться! Дарит сказал, что это очень и очень опасно. Пока связки не окрепли, даже одно неосторожное движение может сделать из тебя калеку! Вот!

Мое настроение, и так не особо приподнятое, плавно опустилось на уровень плинтуса. Похоже, названный братишка не слишком высокого мнения о моих умственных способностях — мало того, что спеленал как новорожденного, так еще и сиделку оставил, чтобы я дров не наломал по пробуждению. Обидно! И в то же время странно. Судя по ощущениям, которым я привык всецело доверять, тело успело прийти в норму. Так что либо мой мучитель излишне перестраховывается, либо его портяночное зелье обладает побочным эффектом в виде искажения восприятия.

Пока я гадал, какой вариант больше похож на правду, рыжая, распространяя аромат душистого меда, в красках и с воодушевлением расписывала негативные последствия моих возможных трепыханий. То ли цитировала Дара, то ли просто вошла во вкус своей новой роли. И все это с таким умильно-серьезным выражением мордашки, глядя на которую, было невозможно удержаться от улыбки.

— Да понял я, понял! — со смешком прервал я увлекшуюся девушку. — Ты лучше скажи, в горшке хоть что-то осталось?

Лисенок пару секунд удивленно хлопала глазами, затем воровато облизнулась и смущенно потупилась. Сиделка, блин! Вместо того чтобы добросовестно дежурить у постели «больного», полезла в закрома за сладким, пока никто не видит. Ребенок!

— А где Ушастик и остальные?

— На охоту ушли. Скоро должны вернуться.

Сообразив, что ругать я ее не собираюсь, рыжая повеселела, присела на краешек кровати и принялась делиться незабываемыми впечатлениями, которые ей сегодня по доброте душевной обеспечил эльф.

Разбуженная моим диким воплем, Лисенок решила, что на нас напали бандиты, и не на шутку перепугалась. Схватив перевязь с ножами, девушка в чем мать родила кинулась на кухню и обомлела, увидев, как Дар, усердно пыхтя, пытается оторвать мне ногу. Следом за ней на месте событий нарисовалась Вика с котятами и саблей наперевес. Узрев вышеописанную картину, орчанка, многозначительно поигрывая клинком, потребовала от эльфа объяснений, а выяснив, что данное членовредительство — всего лишь начало моего обучения, наградила Ушастика парой-тройкой нелестных, частично цензурных эпитетов и ушла одеваться. Лисенок же осталась наблюдать за процессом.

Признаюсь, щебетание рыжей я слушал краем уха, привычно нацепив на лицо маску легкой заинтересованности, а сам в это время пытался отыскать объяснение действиям Дара. Меня волновала не столько болезненная процедура (для пользы дела я был готов вытерпеть и не такое), сколько то, что эльф не посчитал нужным предупредить меня о ее специфике. Ради чего? Хотел насладиться моими муками, щедро сдобренными страхом от непонимания происходящего? Полный бред! Замашек садиста я раньше за учителем не замечал. А если они и были, то не тянули на весомую причину, из-за которой эльф пошел на огромный риск, начав выкручивать мне руки на глазах у Мурки.

Ведь если бы не блокиратор эмоций, который я забыл снять после ночных утех, подругу не остановили бы никакие приказы, и все могло закончиться весьма плачевно. В лучшем случае, хвостатая прекратила бы издевательства, обеспечив мне пробуждение с многочисленными вывихами, а в худшем покалечила бы Ушастика. Мысль о том, что разъяренная марилана могла вообще убить глупого эльфа, что благодаря связывающей нас магической метке автоматически повлекло бы за собой и мою смерть, я старался гнать подальше. Настроение и так не ахти, а если еще признать, что из-за раздолбайства нашего алхимика я едва не отправился прямиком на тот свет…

Додумать не позволило захлестнувшее сознание сильное чувство вины. Чужое. Видимо, пока я валялся без сознания, кто-то избавил меня от амулета. Заглянув в желтые глаза большой кошки, я мысленно поинтересовался:

— Что случилось?

— Хозяин, я подвела тебя, — марилана ткнулась мордой мне в щеку, пытаясь выразить глубину своего раскаяния. — Я видела, как твой учитель причиняет тебе боль, но ничего не могла сделать.