Проводник

 Малыш в подгузниках сидел на белой куче песка и улыбаясь что-то лепетал протягивая руки вверх. В небе над ним шелестя, стрекоча, скрипя и выдавая странные непередаваемые звуки формировалось сверкающее всеми красками облако. Насекомые были большими, больше собаки средних размеров, разными и абсолютно чужеродными. Кот пробежал между ногами мужчины и побежал к ребенку. Не добежал. От облака отделилось разноцветное нечто и в долю секунды стерла кота с картинки на которой под ярким солнцем, на песке малыш протягивает руки к громадному облаку насекомых, которые явно собираются в это облако из-за него. На песке остались только четкие следы лап.

  *

  Степан проснулся в темноте от немого крика. В комнате было прохладно, но на лбу все равно выступила испарина. Первым делом он встал и прошел в комнату сына. Миша спал, ему явно снилось что-то хорошее, лицо было спокойное, с полуулыбкой. На всякий случай Степан его даже понюхал зачем-то. Ничего особенного, пахло детским мылом.

  Все тихо, все спокойно. На будильнике было три часа ночи. Ну да. Как и тогда.

  *

  Утром они вместе позавтракали, малец умял как взрослый омлет из пяти яиц. Сегодня всё было тихо, без капризов, без напрягов. Зубы почистили, зарядку сделали, поели, двинули в детский садик.

  Попытка взять с собой резиновую лошадь была пресечена.

   - Ну, пап!

   - Без ну. Ты уже отнес этим своим друзьям книгу про Мери Попинс, электобубен и планшет. Где все эти вещи?

  "Где все эти вещи, я тебя спрашиваю?"

   - Ну, там. У друзей.

  "Нет у тебя никаких друзей."

   - А у тебя от них что? Вот здесь. Твои то прибамбасы там. А их где?

  Поставил лошадь на место. Будем надеяться, что сам поставил, а не заставили.

  *

  Работа встретила запахом кофе и телефонными звонками.

  Почта завалена запросами, заказами, претензиями и, как бонус, несколько писем от Олеси. Степан быстро их просмотрел.

   - Слышь, Олесь, ну у этого Промтеххоза в заказе все есть у нас на складе.

   - Ну я ж этом не разбираюсь.

  "Да пора уже разбираться. Ты у нас уже три года работаешь".

   - Да чего тут разбираться. Скопировала в базу название - получила позицию и цену.

   - Ну Стё-о-оп, ну тебе же нетрудно!

   - Деньги лишние не нужны? - Подал голос Тарас из кабинки через ряд.

   - Ну, ваша правда.

  "Да я миллионер давно уже, просто про это никто еще на планете Земля не знает"

  Степан покосился на тумбочку, в нижнем ящике которой лежала баночка из-под медицинских анализов, завернутая в бумагу и доверху набитая крупными красивыми прозрачными розовыми камнями. Алмазами. Эта тварь сказала, что это алмазы, а значит так оно и есть. На несколько десятков миллионов долларов. Проблема была в том, что Степан понятия не имел, что с этим дальше делать, а сына вмешивать пока боялся.

  Заказ. Срач с клиентом. Заказ. Срач с отделом доставки. Заказ. Срач с менеджером другого отдела. Заказ. Заказ. Заказ.

  "Горшочек не вари."

  Иногда Степан встречался глазами с фотографией застенчиво улыбающейся девушки на его столе. Сердце сжималось и останавливалось на мгновение, но это позволяло держать себя в руках и не срываться на клиентов. Раньше это лучше помогало, потому что он знал, что вечером его обнимут, поцелуют и скажут, какой он молодец.

   - Олеся этого клиента надо было сразу отправить в отдел ключевых клиентов.

   - Миша, почему твои клиенты звонят мне?

   - Наш водитель не может до вас дозвониться. Запишите его телефон и свяжитесь немедленно, иначе он сейчас уедет. Нет он не будет ждать полчаса, у него еще другие заказы.

   - Нет мне не нужен кредит. Нет я не могу и не буду вас слушать, я на работе.

   - Нет мы не можем вам дать скидку пятнадцать процентов, у нас маржа два процента. Значит берите там.

  На обед Степан пошел в четыре часа дня. А в шесть уже стартовал в сторону садика. У работы менеджером по продажам было преимущество для того, кто хорошо продавал. Время летело очень быстро. Незаметно.

  И ничего особо не менялось. Ни новых друзей. Ни новых привязанностей. Ни новых увлечений. Иногда Степану казалось, что он бежит на одном месте. Мир менялся вокруг него, но он сам старел в этом мире находясь, как будто, в стазисе. Даже секс уже стал как воспоминание.