Проводник в бездну - страница 45
— О, видишь, — присоединилась к разговору баба Зубатая. — По-гыр-ка-лись, — растянула она ото слово по складам. — Ты ещё не знаешь, как гыр-каются. Синяки месяц носят — вот то гыркаются…
Дед спокойно подождал, пока старуха утихомирится, и снова продолжал:
— На днях жовет меня шошедка, даёт лишто-чек. Читай, говорит. Читаю. А в том лишточке и напишано — ждите, люди жыновей швоих, готовьте водку и жакушку, вареное и жареное, потому что шкоро вернемшя…
Улыбнулся Гриша — о водке и закуске там не было, да пусть…
— Так вот я говорю. Выходит, что шила наша, доложу я вам, где-то там раштет, — дед показал скрюченным и прокуренным пальцем за леса, — множитьшя наша шила. Может, шкоро и покажетшя. Говорили: у наш ничего нет. А вон и шомолеты ш кратными жвеждами появилишь. Так, может, и не шогнут наш гитлеряки… А? Жаль, гажеток наших теперь нет, а то бы прочитал деду глупому, раштолковал бы, что к чему.
Дед обращался к нему за советом, говорил с ним как с равным. Вот бы Митька услышал этот разговор!..
— Точно, не согнут! — степенно согласился Гриша. — Московское радио передавало, сколько фашистских дивизий уже перемололи наши…
Дед с недоверием поднял кустистые брови. Борода его зашевелилась, седой волос на голове взъерошился.
— Мошковшское, говоришь?.. А они же, поганшы, толкуют — Мошква будто уже их, германшская… Фюлер шобираетшя давать парад в Мошкве…
— Ерешут, — уверенно доказывал деду.
Дед закашлялся, а накашлявшись, спросил неожиданно строго:
— А ты откуда жнаешь, что мошкошкое радио передаёт?
— Слух такой прошёл…
— Шлу-ух, — передразнил мальчишку. — Вшякая война плодит штолько шлухов! Их, тех шлухов, теперь как у шобаки блох. Не верю я шлухам. Ты лучше шкажи глупому деду, откуда дейштвительно жнаешь, что мошковшкое радио передаёт?
— Знаю, — опять уклонился от ответа Гриша. Лишь улыбнулся загадочно. Мол, сорока на хвосте принесла. Не говорить же деду про Сашка, приёмник, учительницу, листовки. Дед передаст Денисихе, а та по всему свету раззвонит.
— Ишь ты, — повертел головой дед. Ему понравилось, что мальчишка не говорит лишнего.
А Гриша всё же не выдержал, наклонился к деду, зашептал:
— Дождёмся, дедушка, наших!..
Гришина новость будто и не порадовала деда Зубатого.
— Дождутшя, да не вше… Вот в чём жакавыка. Эх, дождатьшя бы нам того праждника… Только ведь крепкая и штрашная, доложу я вам, вражья шила…
Дед Зубатый правду говорит — крепка ещё вражья сила. Крепка. Но праздник придёт! Не может не прийти! Воя и бабушка говорила, что так не бывает в жизни, чтоб только горе да горе человеку, одна печаль па душе. То сумрачно, идёт дождь, а то распогодится, солнце выглянет и развеселит душу, согреет сердце… Всё равно заглянет солнце и в наше оконце! Обязательно заглянет!
Дед Денис тоже так думает. Жизнь такая настала, что теплится в человеке одна лишь вера да надежда. Если человека лишить их, то, считай, человека уже нет. Какой это человек без веры и надежды?
ПЕРЕЛОМ
Ревна блестела на солнце как стекло. И Гриша не выдержал, бросил санки с хворостом, с разгона прыгнул на лёд и заскользил по чистому льду. Лёд загудел, прогнулся под мальчишкой, заходил волнами.
— Митька, айда! — крикнул Гриша товарищу.
А того не надо было и звать — уже бежал, топая сапогами.
Гриша скользил вдоль берега. Но ему хотелось дальше, туда, к камышам. Как прошлый год. Он тогда первым долетел до камышей. Летел как на крыльях. А теперь испугается? Дудки!
— Митька, смотри! — Гриша хорошенько разогнался и, точно на коньках, даже за камыши проехал. Затрещали сухие стебли, затрещал и лёд. Гриша кинулся обратно, но было уже поздно.
Митька в первое мгновение оторопел, но быстро опомнился, повернул голову туда, где синело село, и заорал:
— Спасите! Спасите!
Гриша хватался руками за края полыньи, руки скользили, мальчишка обрывался, скрывался под водой.
Митька наконец догадался выдернуть из санок сухую палку, бросить товарищу. Но палка прогремела мимо полыньи.
Поборов страх, Митька лёг на блестящий лёд, пополз к полынье, где барахтался дружок, схватил Гришу за рукав, потянул. И сам в воду бултых.
— Спас… Спасите! — не своим голосом закричал он.