Проводник - страница 9
Леонид Петрович покосился на свой баул.
— Ничего особенного: пара сменного белья, несессер с туалетными принадлежностями, дорожный набор инструментов и пару книг, — перечислил он содержимое, зачем-то похлопал по саквояжу.
— Книги?
— Книги, — подтвердил Леонид Петрович, безмятежно улыбаясь. — Антологию русской поэзии, справочник по медицине, сборник «Тысяча полезных советов» и Евангелие.
— Понесете в новый мир слово Божие? — хмыкнул я.
— С собой понесу, — с достоинством ответил Леонид Петрович.
— Вам нравятся стихи?
— Очень. — Он с готовностью продекламировал:
— Кто так написал?
— Осип Мандельштам, — вздыхая, ответил Леонид Петрович. — Хорошо, — он огляделся.
— Что хорошо?
— Просто так — сидеть тихим вечером перед дверью в иномирье, вдыхать свежий ночной воздух, ощущать на лице прохладный ветерок и знать, что скоро в этом мире тебя не будет. Я дам себе установку.
— Какую установку?
— Когда буду проходить через арку, буду думать о том, в какой мир хотел бы попасть. Попробую запрограммировать ситуацию. — Он смущенно улыбнулся мне. — Всегда хочется верить в лучшее, чудо уже почти случилось, вдруг и это получится?
— Может, и получится. Уже не страшно?
— Чуть-чуть, — он слегка поежился и признался: — Мне здесь бывало гораздо страшнее. — Леонид Петрович отвернулся и отрывисто попросил:
— Давайте помолчим минуту. — Положив руки на колени, он уставился на арку.
Занялся программированием, усмехнулся я про себя. Странно, в эту минуту я завидовал этому внешне спокойному, так не похожему на искателя приключений человеку. Как у него все просто — взять и стряхнуть с себя все заботы, болезни и проклятия нашего мира, которыми, по идее, мы сами заразили его. И теперь изменить что-либо в нем нет ни сил ни желания, но самое главное, этого не хочет большинство, а с большинством воевать — все равно что с ветряными мельницами, итог один: или психушка, или могила… Вот и бегут. Почему-то не хочется сравнивать их, беглецов. с крысами, наверное, в этом случае крысы остаются… Но почему здесь нет способа остановиться, выйти из вечной суетливой гонки неизвестно за чем, оглядеться и спросить себя: «Боже, что я делаю?» А как начать жить по-новому? Философы, аскеты, монахи, просто люди, многие пробовали, но им мешали такие же люди, может быть, чуть ограниченнее и глупее. В итоге ни у кого и ничего не получалось. Движение большинства получило название прогресса.
Боже, как мы больны прогрессом. Остановиться и оглядеться уже не в состоянии. Информация, как ком, вобрала нас в себя и несет дальше и дальше… в неизвестную прекрасную даль… И уже не важен вопрос, для чего живет человек. Куда он живет?
Леонид Петрович хлопнул себя по коленям, объявляя о готовности.
— Время пить «херши», — изрек он.
— Что пить?
— Открывайте двери, мне пора уходить.
Я встал и подошел к арке. Леонид Петрович остановился рядом.
— Теперь видите?
— Вижу, — он слегка поддался вперед.
Арку затянула мгла, словно кто-то, пока мы сидели да думали, натянул на нее черную материю. Нет, скорее это похоже на черную кляксу, странно подрагивающую, дышащую, словно живая мембрана.
Я оглянулся на Леонида Петровича. Он с искренним любопытством разглядывал «дверь», и в его глазах не было страха. Его губы что-то шептали. Может быть, он читал молитву, а может быть любимые стихи: «Недостижимое, как это близко…»
— Восхитительно, — произнес он громко, окинул меня восторженным взглядом.
— Вы готовы?
— Давно готов, — зачарованно ответил он и шагнул вперед.
— Постойте, — я ухватил его за руку.
— Что-то не так? — встревожился Леонид Петрович.
— Да нет, все нормально, — я смущенно улыбнулся. — Хочу пожелать вам на новом месте удачи и счастья.
— Спасибо. Большое спасибо.
Мы крепко пожали друг другу руки.
— Вам желаю того же, — он нетерпеливо посмотрел на арку. Я торопливо заговорил:
— И вот еще что, если вы там встретите одну девушку, которую звать Люда, она необыкновенно красива…
— Да, да…
— Передайте ей от меня большой привет…
— Обязательно и прощайте. — Он шагнул вперед.