Проводники Света - страница 17

Но вот сны! Вернее, сон — один и тот же, три ночи подряд, каждый раз с новыми подробностями — это точно должно что-то значить. А что?.. Да фиг его знает!.. Единственная зацепка — бывший лысорский бассейн на заднем плане, если, конечно, Вера его не нафантазировала.

Да, такое вполне могло быть, но… почему не проверить? Лысорских ловушек там точно больше нет, сосна второй раз не завалится, а прогулка по лесу ранней осенью в любом случае пойдёт только на пользу.

Пройтись и правда было приятно, тем более новым маршрутом, от электрички, через посёлок, где суетились, закрывая летний сезон, дачники, мимо деревни и через брошенный над ручьём мостик, наслаждаясь тёплым мягким солнышком, потом чуть по дороге и дальше, через поле, прямо туда, где начинается лес. Погода стояла отличная — сухо, солнечно, но уже не так жарко, как пару месяцев назад, когда они ехали к бассейну на Зелдеде Андрея, чтобы, бросив машину на обочине трассы, долго топать сквозь лес и в итоге окунуться в удушающую атмосферу зоны лысорского бассейна. Целый день они провели тогда, гоняясь за «призраками» и теряясь во времени. Вера чуть не погребла себя под землёй, а Андрей её спас…

Воспоминания об этом скользнули и уплыли, когда она ступила на жёсткую стерню поля. Что за злаки тут, интересно, росли? Вера подняла валявшийся среди сжатых стеблей колосок. «Усики крохотные, колос четырёхгранный, значит, пшеница! — прозвучал в голове голос деда Паши. — Сечёшь, насекомка?» — он легонько стукнул её колоском по носу.

— Секу, — улыбаясь, пробормотала она вслух.

«Люди выращивают её с древних времён, как и другие злаки. Хорошо нам с тобой сейчас: зерно комбайнами собирают, машинами обрабатывают. А наши далёкие предки и колосья жали, и муку мололи — вручную. Сидела бы ты тогда и, вместо того, чтобы мультики на планшете смотреть, крутила за ручку жёрнов целый день, потихоньку зерно подсыпая!» — «Почему я?» — «А потому что работа — жуткая нудятина, зато лёгкая, как раз для детей». «Дети не работают!» — возмутилась она тогда. «Это сейчас не работают, — рассмеялся дед, — а в древние времена дети твоего возраста трудились вовсю, да ещё как!..»

Вера вздохнула, скучая по тем дням, когда была маленькой девочкой, жила летом на даче у бабушки с дедушкой, и всё было так… просто?..

А главное — все были живы!..

Поле закончилось, в нескольких шагах впереди красовался уже тронутый золотом, багрянцем и даже почти алым, но ещё зелёный в основной массе лес. Подсвеченная солнцем листва трепетала на лёгком ветру, а небо пылало яркой и густой синевой, как бывает лишь осенью. Ветер гнал маленькие, похожие на морскую пену, кучевые облачка, и на секунду Вере вдруг показалось, будто над головой и правда бегут перевёрнутые вверх тормашками волны.

— Великий Небесный Океан! — прошептала она, удивляясь, откуда выплыли эти слова.

Голова вдруг на миг закружилась, как во сне, когда она угодила в самый центр водной бесконечности, где, на острове, состоящем из одного-единственного громадного камня, вздымалось на невероятную высоту исполинское Древо.

Сверившись с навигатором, Вера быстро потопала через лес, невольно поглядывая по сторонам: а вдруг грибочки хорошие попадутся — сейчас ведь как раз сезон!

Набрала, в итоге, небольшой пакетик подберёзовиков и подосиновиков, да плюс один белый, пока дошла до знакомой пологой возвышенности, за которой раньше начиналась зона лысорского бассейна. А вот и тот пенёк, где она сидела, преодолевая свой страх и собирая волю в кулак. Сунув грибы в рюкзак, Вера надела его на спину. С ветвей высокой осины сорвался крупный ворон и с гортанным карканьем устремился за холм — да, ловушек тут уже точно не было, вокруг бодро посвистывали синички, никто не боялся летать над бывшим бассейном.

Вера взбежала на пригорок и застыла с отрытым от изумления ртом.

Всё началось с того чудного яркого сна, где мир сперва казался Колояру ровно тем же, что и въяве: родной дом, деревня, скотный двор, лес, поляны, где колосились рожь и зрел овёс, даже репа и капуста в огороде сидели хорошо знакомыми рядами. Стояла глубокая ночь, однако, несмотря на темноту, каждая ветка и камень были видны так же ясно, как и при свете дня.