Провокатор. Роман Малиновский: судьба и время - страница 34

.

И еще один факт, которым нельзя пренебречь, выясняя, имел ли место демарш Чиркина: ликвидаторская газета указывала в 1914 г. как на источник слухов о Малиновском сведения, полученные от «отдельных правдистов», но не от меньшевиков[173].

А Бухарин? 21 июня 1911 г. его отправили в ссылку в Онегу Архангельской губернии, откуда он уже 30 августа совершил побег. Заграничный паспорт на имя купца Орлова раздобыл ему В.М.Шулитиков; на даче, которую тот снимал с семьей в Кунцеве, Бухарин скрывался после побега [174]. Видимо, Шулятикову — члену МК РСДРП, входившему, между прочим, в комиссию по борьбе с провокаторами, — Бухарин и сообщил то, что поведали ему четверо рабочих. Вскоре после этого Шулятиков умер, и что он сумел сделать, неизвестно. Бухарин в этот момент был уже за границей. Нет никаких сведений о его беседе с Лениным на эту тему осенью 1912 г., когда они впервые встретились, ни тем более об очной ставке с Малиновским. Забывчивость Бухарина, да и другие данные позволяют отнести первую его попытку проинформировать Ленина о старых слухах только к осени 1913 г. А во время избирательной кампании 1912 г. он ограничился тем, что выразил удивление, почему выдвинули кандидатом в депутаты Думы человека, известного своей принципиальной неустойчивостью[175].

Давая в 1914 г. показания партийной следственной комиссии, Бухарин указал на еще одно обстоятельство, которое заставляло осторожно относиться к иным подозрениям: причиной недоброжелательства могла быть любвеобильная натура Малиновского. Шер знал, например, о романтической истории между женой Чиркина и Малиновским; предметом соперничества Виноградова и Малиновского в Москве была учительница Дорогомиловской школы М. И. Лазарева[176].

Попробуем подвести итог. Итак, никто из москвичей — потенциальных свидетелей против Малиновского не предпринял в 1910–1912 гг. сколько-нибудь серьезных шагов в связи с появившимися у них сомнениями. И Бухарину и его информаторам имевшиеся тогда данные представлялись косвенными и недостаточными, таковыми они, собственно говоря, и являлись. Ни меньшевики, ни Бухарин вовсе не были убеждены в справедливости подозрений.

Пассивность их может теперь показаться удивительной, но это связано в значительной мере с тем, что, максимально вычленив факты, касающиеся Малиновского, мы отвлеклись от других. Малиновский был не первым и не единственным агентом московской охранки. Известно, что в Москве чуть ли не каждому арестованному по политическому делу предлагалось пополнить их число, — настолько, писал большевик И. И.Скворцов-Степанов, «охранка обнаглела». В 1919 г. он торжествующе вспоминал о «непроходимой глупости» охранников, предполагавших, «будто человек, связанный с революцией полтора десятка лет и занимавший ответственные посты, способен из-за мелких выгод или удобств уничтожить или оплевать все свое прошлое и больше всего — самого себя»[177]. Скворцову-Степанову посчастливилось не дожить до того времени, когда тысячи большевиков, раздавленных сталинской охранкой, оплевывали себя и свое прошлое. Поив царские времена не-все находили в себе силы устоять перед куда более мягким нажимом.

Многочисленная рать провокаторов действовала настолько успешно, что окончательная ликвидация РСДРП представлялась руководству охранки делом вполне реальным и близким[178]. С июня 1907 г. по ноябрь 1910 г. Московская организация РСДРП подвергалась групповым арестам 11 раз. Только в течение 1910 г. в Москве было арестовано свыше 250 членов партии, члены ряда районных комитетов, три состава Исполнительной комиссии МК и Московского областного бюро[179].

Разгул провокации имел разнообразные последствия. Немалые усилия, предпринимавшиеся, чтобы усовершенствовать конспирацию, обнаружить и обезвредить полицейскую агентуру, то и дело прерывались новыми арестами и неизбежным, вследствие этого, нарушением преемственности партийной работы. В.М.Шулятиков сообщал в одном из писем: «Почти вся работа уходит на поиски провокаторов. Одно время МК не мог даже функционировать.

Два секретаря МК были подозрительными элементами. Такая форма борьбы поглощала много сил»