Пройти через невозможное. Исповедь легендарного киллера - страница 7

Когда обнимаешь рукоять, поглаживая спусковой крючок, ощущая мягкую холодность пистолета или тепло ложа винтовки, кажется, что родился с этим ощущением будто родного предмета, но почему-то, при первом вздохе, был разлучён с ним. Я даже поначалу удивился, когда, много позже, наблюдал за действиями присяжных заседателей на своём втором судебном процессе, когда представители следственного комитета и оперативные сотрудники МУРа вносили и раскладывали горы принадлежащего нам когда-то оружия. Блеск глаз, улыбки, восторг шепотом произнесенных фраз и, наконец, лавина рук, после разрешения подержать какой-нибудь экземпляр. Эти замечательные люди, а некоторая часть из них – женщины, может быть, никогда и не задумывались о притягательности созданного человеком для уничтожения себе подобных. Но, получив возможность прикоснуться, окунулись в это с детским восторгом, даже при том, что тут оружие было чужое, и всё-таки шло заседание суда.

Забегая вперед, скажу, что благодаря этим людям, всем двенадцати, хотя за снисхождение проголосовали лишь семеро, которые, волей-неволей, дали мне возможность второй жизни, 24 сентября (день вынесения вердикта), я считаю своим вторым, если не первым, с точки зрения дарованной жизни, днём рождения. И, читая каждый день утренние и вечерние молитвенные правила, я обязательно произношу их имена, с сопутствующими словами о здоровье и долголетии. Очень надеюсь оправдать их доверие.

Продолжу. Больше того, скажу, что хороший стрелок лишь тогда добьётся успеха, когда воспримет своё оружие, как живую ткань с душой и будет обращаться с ним, как с любимой женщиной, зная и чувствуя каждую выпуклость и ложбинку, подстроившись к мелодии, присущей только этому стволу. И прозвучит песня, финал которой будет либо печальный и грустный, либо… Но ведь и палка, висящая на стене, раз в год стреляет.

Поддавшись этому воздействию, молодой человек – а он не только молодой, но и неопытный, жаждущий познать мир и показать этому миру себя, – и не поймет, как произойдет дальнейшее. И, что особенно важно, ему обязательно подскажут и подтолкнут, но так мягко и завуалированно, что он и не заметит, как встанет перед выбором, так и не почувствует, что именно в этот момент уже преступил границу. Сколько молодых людей находилось, находится и еще попадет в такие ситуации! И лишь несколько вопросов, заданных на допросе в конце карьеры, на которые вы, возможно, отвечать не станете (да это и не обязательно – в ОПГ в любом случае найдётся кому ответить): «Знаете ли вы этих людей?»; «Ствол Ваш или общий?». И стоит ответить на последний: «Общий», – и 222 статья УК РФ резко перескакивает на 222 под эгидой 209 (бандитизм), а это уже – от 8 до 15 лет строгого режима. Ещё привяжется какая-нибудь статейка: шантаж, нанесение тяжких телесных, грабёж, кража, не дай Бог – убийство, да и мало ли в УК тех действий, что описаны и инкриминируются, и тех, о которых мы никогда не думали, как о преступлениях.

И ещё хорошо, если группировка не возглавляется людьми, которые считают фильм «Крёстный отец» руководством к действию, но понимают его, как предупреждение, и смотрят, как вечно повторяющуюся драму, как и великие «Однажды в Америке», посвящённые не пьяным блатным разгулам с морем водки и женщин, но памяти тех, кто не смог противостоять соблазнам или совсем поздно разглядел их, не найдя других ступенек к возвышению. Вам, юноши и мужчины, и вашим родственникам посвящается…

В лучший, бестолковый расцвет нашего «профсоюза», нас бывало от 60 до 100 человек, при Грише «медведковские» усиливались то «подольскими», то «климовскими», то «лианозовскими», то вообще «нибудь-каковскими».

Суд – еще не самый плохой вариант конца «хозяина жизни», как тогда многим казалось, как это ни ужасно, потому что 18 из 57 постоянных членов до суда не дошли. Это не потери разборок между бандитами или войны с окрепшими в своё время милиционерами и потихонечку заместившими нас во многих отраслях жизни и экономики. Пардон, это не про всех, хотя победителю и шампанское. И сразу замечу (ну не могу не съязвить): «Овладевают многие, удерживают единицы», а на чужом опыте, как известно, мало кто учится.