Прямая речь - страница 11

1993 г.

В «Сукиных детях» я не героизирую актерскую профессию. Я показываю, как надо было бы поступить тогда. Такая романтическая плюха. Но и в этой сказке ясно, что все героическое и романтическое в этих сукиных детях — от человеческой природы. А весь цинизм — от профессии. Да, это очень циничная профессия, но и очень печальная. Я на этом настаиваю. Не будь профессия трагична, с чего бы спивались Гулая, Извицкая, Белов?..

Театр актеру необходим как дом, чтобы забежать передохнуть, поболтать, чтобы работать. В кино репетировать некогда. Ты прилетаешь в другой город на один съемочный день, у тебя еще две картины за тысячи километров, у партнеров тоже. Все делается быстро, на бегу, а театр предполагает раздумья, репетиции, рост роли. В театре идет накопление, а в кино ты полученное умение тратишь.

В принципе актер должен больше любить театр, потому что театр меньше его «грабит». Он отбирает больше сил, но и платит сторицей. Именно в театре можно учиться, что-то копить. В кино с этим труднее: быстро приехали, быстро отсняли. Кино «грабит», актер всегда должен быть готов выдать все, что умеет. В театре можно все откорректировать, отшлифовать. Театр, вообще-то, штука диалектическая. Насколько у тебя больше профессионализма, житейского и актерского опыта, настолько можно совершенствовать роль.

Уровень профессионализма во всем мире измеряется деньгами. С этой точки зрения мне профессия вообще ничего не принесла. Живу в однокомнатной квартире — это все, что я заработал у советской власти за свою жизнь. Сегодня я не в состоянии купить ни новую квартиру, ни дачу. Нет у меня таких денег, сколько бы я не напрягался — не заработать.

1993 г.

Артистов всегда обожали в России. И только недавно стало возможным, чтобы именитый человек подошел к такси по привычке с улыбкой:

— Не подвезете ли?

— Нет.

— Но послушайте…

— Да я понял, узнал тебя.

Шварк дверцей и уехал. Кто бы ты ни был — Крючков, Леонов, Смоктуновский. Это тоже показатель. Миша Казаков тоже, наверное, на себе это ощутил. Он мне жаловался: вдруг раз и умолк телефон. Никому в России не стал нужен Пушкин. И получается, с одной стороны, равнодушие властей абсолютно циничное, с другой — народа, которому тоже не до искусства. Вот тут и есть проверка, насколько кто нужен. Случись великая миграция, когда пойдут переполненные эшелоны, и цвет нации элементарно задавят просто башмаками, собьют с подножки: иди отсюда…

1994 г.

Российский актер погибает обычно от водяры, все остальное — производное. А отчего он пьет, от чего черная дыра так стремительно засасывает людей, еще вчера бывших любимцами нации, этого я объяснить не могу, это неистребимый трагизм актерства. На моих глазах уходили люди, которых я обожал и которых почти никто не вспоминает. Алексей Эйбоженко, умерший на съемках «Выстрела». Вадим Спиридонов, известный в основном по роли Федора в «Вечном зове». Его не хотели хоронить на Ваганьковском, потому что он был только заслуженным, а там положено лежать народным… Боже, что за счеты? Вот и сегодня, когда я хотел сделать вторую программу о Спиридонове, в первую вошла лишь часть материалов, мне на ОРТ сказали: не та фигура. Такое определение масштабов, посмертная расстановка по росту, ничего, да? Гипертоник Богатырев, младше меня на год, рисовал, писал. Он был страшно одинок и пил поэтому, и работал как проклятый. После спектакля во МХАТе плохо себя почувствовал, приехала «скорая» и вколола что-то не то… Юрий Белов, умерший в безвестности, подрабатывавший шофером, как его герой в «Королеве бензоколонки»…

1996 г.

В артисте, мне кажется, главное — чувство собственного достоинства. Наша профессия во многом зависимая и униженная. Стоишь, как девочка у стены на танцах, и ждешь, пока пригласят. И каждый второй может тебе сказать: «Эй, артист, прикинься!» Потому что ты — шут гороховый. И люди могут вторгаться в твою личную жизнь.

Это и есть оборотная сторона народной любви. Я отношусь к этому очень неважно, но понимаю, что публичность входит в профессию. Хотя такая суета быстро проходит. У меня тоже был такой период, когда папарацци падали на голову. Тяжело, но это тоже форма общественного внимания. И сама профессия предполагает необходимость, чтобы тебя видели, слышали, знали. Чего же тут обижаться? Не могу сказать, что все, что относится к моей личной жизни, я держу в страшном секрете. Что считаю нужным — расскажу. А что не считаю — из меня клещами не вытянешь.