Прыгун - страница 11
— До тех пор, пока не появится доказательный материал.
«...собери лысых и их причесывай…»
— Так было до конца ХХ века. Потом мы эволюционировали, теперь мы еще более вежливы и предупредительны, если знаем, что человек виноват. Мы скорбим над его социальным падением, мы омрачены самим преступным фактом биографии. Мы вместе ищем выход, мы согласовываем условия, мы — та самая соломинка, мы — небольшая, но замечательная дверь с надписью: EXIT. Мы те самые последние, кому можно доверять.
— Мне не нужна такая дверь.
«...и эта информация для лысых...»
— Хорошо, хорошо! — Лицо мента на мгновение сжалось в сотню морщин, но так же быстро разгладилось. — Но ты должен понимать, что нам нужно до чего-то договориться.
— Понимаю, — сказал Родик. — Хотя и не должен.
В этот момент то проявляющийся, то исчезающий мелкий дождик, который давно превратился в данность, неожиданно сменился тончайшей снежной сыпью. Несмотря на скорость изменений, и у мента, и у самоубийцы возникла мысль, что оное произошло у них на глазах, и они даже видели ту границу, где прозрачная вода сменилась белью.
Соответствующие изменения произошли и в головах:
— Кто ты? — спросил мент. — Чем занимаешься?
— Я — самоубийца, — отозвался самоубийца. — Прыгун.
«…с некоторых пор мне нравятся окна…»
— Что это еще за профессия?
— Не профессия. Скорее призвание.
«...окно тоже своеобразная дверь с надписью: EXIT...»
— И суть его?
— Меня завораживает высота. Нравится ощущение полета. Когда вижу под собой бездну нескольких десятков этажей, меня отчаянно начинает манить туда. Пальцы словно пытаются поймать что-то в этой пустоте, маленькие предметы внизу кажутся безобидными, не ассоциируются с опасностью. Знаю, что не птица, но поделать ничего не могу. Могу часами сидеть на подоконнике, свесив ноги. или на перилах балкона. Висеть ногами вниз, головой вниз. Меня отвращают проблемы. Моя проблема в том, что я слишком люблю жизнь, поэтому, как ни странно, бегу от нее. Мне нравится не та жизнь, которой живет город. Я люблю наблюдать жизнь, но не жить ею.
«...теперь ты перевари чужую ересь...»
— Сложновато, — признался мент. — Ты уже прыгал?
— Два раза, — после паузы признался Родик. — По-настоящему. Но высоты не хватило.
«…не простая штука эта высота…»
Они стояли друг против друга, и снежная пыль, густея, стремилась к земле, там мгновенно сгорая. Она словно текла сквозь них, не задерживаясь ни на плечах, ни на обуви, и казалось, что благодаря ей прорезалась ось координат, точки, на которых стояли два разнонаправленных тела, выбирая следующий шаг из пункта А в пункт В.
— У меня все проще, — сказал мент. — Я жертва любви.
— Сильно. — Прыгун опешил. — Таки жертва?
«...или жертва другого процесса?..»
— При этом я сам сплел паутину, в которой сейчас запутался.
— Я бы, наверное, послушал эту историю.
«...невыдуманные истории о любви всегда интересны. в них можешь увидеть свои ошибки, понять следующий собственный шаг...»
— Тогда нам надо зайти перекусить куда-нибудь. — Мент облизал губы, оглядываясь вокруг. — Я дико голоден, ибо любимая с утра вывернула мои карманы, а день сегодняшний полон такими же несговорчивыми, как ты.
— То есть ты хочешь, чтобы я оплатил твою еду?
— Нет, каждый платит за себя, — покачал головой блюститель. — Об иных материях с водяными знаками поговорим позже. — Он ухмыльнулся своей шутке. — Я знаю неподалеку тихое местечко, маленький бар, где нас неплохо накормят. — Мент решительно развернулся и бросил через плечо: — Идем!
Они пошли сквозь снежные помехи, точно по экрану испорченного телевизора, ломающего их реальность, что предстала хаотичными кусками, наполненными шумом города. Вкрадчивый переулок всосал их в свои морщинистые узости, небо сразу вытянулось и предстало чем-то весьма далеким, когда как сами люди ощутили собственную истинную малость.
Под ногами начало поскрипывать, то снег переломил ход событий в свою сторону, заключив договор о совместной деятельности с резво седеющим асфальтом.
— Слыхал за психодрамы? — спросил мент, неожиданно останавливаясь возле едва различимой на фоне кирпичной стены красной дверцы, ведущей в царство струганого дерева, пропитавшегося запахом пива и гриля. Потолочные низины подсвечивались бледными лампочками, пол слегка пружинил, а множество мелких картинок отображали сотню крохотных окошек в чьи-то чужие миры.