Псарня - страница 48
— Дая и не обижаюсь, — тряхнул головой Незнанский. — Я-то дурак, что повелся… Пацаны, отпустите. Не надо меня держать — я сам дойду.
Вовка кивнул, мальчишки отпустили Петьку.
— Кузьмин, тебя тоже отпустить? Дергаться не будешь?
— Да пошел ты…
— Опять начинаешь? — Вовка едва сдержался, чтобы не взорваться.
— Я вам еще припомню! — мрачно пообещал Кузьмин.
— Ладно, пацаны, не хочет по-хорошему — волоките так, — распорядился Путилов. — Ему же хуже.
— Давай, топай! — Семка толкнул нарушителя спокойствия в спину и вслед за мальчишками вышел из сарая.
— Каравай, ты как, живой? — оставшись наедине с Буханкиным, спосил Вовка.
— Почти, — просипел Толик.
— Слушай, но с тобой нужно что-то делать, — задумчиво произнес Путилов. — Ты всегда так?
— В смысле, крови боюсь?
— Да.
— С детства. Сколько себя помню — только увижу хоть каплю крови, и не важно, своя она, или чужая, так и падаю.
— Да уж, — Вовка усмехнулся, и почесал затылок, — задачка! Ты понимаешь, что с такой проблемой, тебе настоящим солдатом никогда не стать?
— А то? — Каравай изобразил на лице некое подобие улыбки. — Только поделать с собой ничего не могу. Я пробовал уже. — Глаза мальчишки предательски заблестели, наполнившись слезами. Он шмыгнул носом, а затем потер глаза рукавом, размазывая грязь по лицу.
— Ты это, сырость-то не разводи! — посоветовал Вовка. — Этим все равно делу не поможешь. Лучше давай мы с тобой еще разок попробуем… Да вон, хотя бы курицу ощиплем.
— Угу, — обреченно кивнул головой Толик. — Давай попробуем.
Но едва Вовка снял с крюка одну тушку, к горлу Буханкина вновь подкатил ком, а рот заполнился кислой тягучей слюной.
— Все, закончили! — Заметив, как посерел Каравай, воскликнул Вовка. — Иди лучше на улицу. Для первого раза хватит.
Буханкин промычал нечто не членораздельное и выскочил на свежий воздух. Вовка в очередной раз тяжело вздохнул и принялся в одиночестве ощипывать зарубленных курсантами кур.
Мальчишки вернулись минут через двадцать, и с энтузиазмом включились в работу. Вскоре все тушки были ощипаны и приготовлены к доставке на кухню.
— Ну что, идем сдаваться? — весело поинтересовался Вовка.
— Конечно! — поддержали его мальчишки. — Завтрак скоро.
Они похватали по нескольку штук в руки еще теплые птичьи тельца и побежали в сторону интернатской столовой. Буханкин уныло плелся позади всех, размазывая по щекам грязь, сопли и слезы. Вовка обернулся, хотел было прикрикнуть на незадачливого курсанта, чтобы тот поторопился, но затем передумал. Судьба Каравая была сейчас под вопросом: едва только об этом случае узнает старший мастер-наставник Роберт Франц (с Сандлером, возможно, можно было бы договориться), Каравая мгновенно вышвырнут с территории школы. И еще неизвестно, как это будет сделано? Может, выведут Буханкина за периметр «Псарни», да и пустят в «расход»? Хотя нет, немцы народ рачительный, бережливый, они просто так даже старую вещь не выкинут, а тут здоровый молодой раб. Не-е, не убьют. Отправят в ближайший интернат, делов-то! А там, по сравнению с «Псарней» — расслабуха полная: ни тебе учебы, ни тебе физзанятий на износ, ни рукопашки… Хотя, за прошедший месяц Вовка втянулся в режим «Псарни», ему (в этом он боялся признаться даже себе) неожиданно понравилась такая жизнь. В школе можно было стать по-настоящему сильным мужчиной и умелым воином. После памятного разговора с Сандлером Вовка тоже понял это. А вот что он потом распорядится своим воинским умением на благо рейха — это бабка надвое сказала. В этом герр мастер-наставник просчитался. Вовка еще рассчитается с проклятыми фрицами сполна! Дайте только вырасти!
Ланге поджидал свою «убойную команду», по-привычке стоя на крыльце и покуривая папиросу. Сплюнув на землю желтую никотиновую слюну, Альберт недовольно наморщив нос просипел:
— Где так долго ходить? Я же sagte (говорил) нюжно бистро, snell! Sie werden bestraft sein (вы будете наказаны)! Schlecht! Ошень плёхо! Ферштейн?
— Яволь, герр континенляйтер! — отрапортовал Вовка. — Готовы понести заслуженное наказание!
— Сейчас помогать фрау Херрман, — распорядился Ланге. — Она говорить, что machen(делать). Выполнять!