Психиатр - страница 6
Для наглядности Виталик продемонстрировал растопыренную пятерню с косым белым шрамом (в десятилетнем возрасте упал в отцовском гараже и пропорол руку какой-то железкой, валявшейся на полу).
– И ты хочешь, чтобы я составил психологический портрет? – попробовал догадаться Савелий.
Брат отрицательно покачал головой, поскреб рукой колючую щетину на подбородке, поморщился и наполнил свою давно пустовавшую рюмку.
– Этих составителей портретов у нас хватает и без тебя, – сказал он. – Я не сказал тебе главного, приберег на десерт. Давай только выпьем сначала…
Савелий отсалютовал чашкой, в которой еще оставалось немного кофе. Виталик не стал настаивать, выпил, закусил половинкой бутерброда, погладил себя по намечающемуся животу (хорошо, мол, пошло) и продолжил:
– Все пятеро не были знакомы друг с другом. Во всяком случае, нам не удалось установить ни фактов знакомства, ни каких-либо иных точек пересечения. А уж мы старались, поверь, землю носом рыли, но так ничего и не нашли.
Кадровик из гипермаркета, бухгалтер из небольшой строительной фирмы, преподаватель английского языка из строительного университета, методист детского сада, заместитель заведующего отделением сбербанка. Возраст, круг общения и школы разные.
Коренная останкинская жительница только одна – Борчазова из «телевизионного» дома на Аргуновской. Все остальные поселились в Останкино уже во взрослом возрасте – кто к мужу переехал, кто после развода разъехался, одна квартиру с родителями разменяла, одна купила квартиру с мужем…
– А может, они посещали одного и того же психоаналитика или психолога? – предположил Савелий.
– Насчет психологов нам ничего узнать не удалось, не было информации, что хотя бы кто-то из них ходил к психологам, но парикмахеры с косметологами у них точно были разными.
Но ты не перебивай, ты слушай… Есть один общий момент. Все пятеро в день своего убийства заболели, не пошли на работу и вызвали на дом врача из поликлиники. Но ни одна из них врача не дождалась… Врачи приходили уже после, им не открывали, они звонили к соседям, отмечались, что были, мол, в такое-то время…
– Я, конечно, очень далек от всей этой вашей розыскной деятельности, но мне кажется, что это обстоятельство сильно сужает круг подозреваемых и облегчает вашу работу. В чем тут закавыка?
– А закавыка в том, что вызывали из двух соседних поликлиник! – сверкнул глазами Виталик. – Дома на Первой Останкинской, Кондратюка и Аргуновской относятся к пятьдесят пятой поликлинике, а дома на Большой Марьинской и Калибровской – к восемьдесят шестой. И как мы ни старались, нам так и не удалось найти какую-то связь, какого-то человечка, который бывает в обеих поликлиниках и имеет доступ к журналам вызовов.
Следствие, можно сказать, зашло в тупик. Кончик, за который надо тянуть, чтобы распутать весь клубок, у нас есть, только он больно скользкий, не ухватишь. Тут я и подумал – а братан-то мой врач, да голова у него светлая, незамутненная нашей оперативно-розыскной деятельностью. Может, думаю, пораскинет Савелий мозгами своими умными, подскажет. Ты же всегда хорошо соображал, в шахматы меня всегда обыгрывал…
От такой приторной лести у Савелия чуть зубы не свело. Видать, здорово приперло дорогого родственника, обычно он столько хорошего говорит только о себе.
– Вот я и пришел к тебе ни свет ни заря…
– Мог бы часа на четыре и опоздать, – съязвил Савелий. – Не пожар.
– Здесь – пожар! – Виталик постучал кулаком себя в грудь, очень напомнив Кинг-Конга. – Все горит! Ты не понимаешь наших нюансов. Это громкое дело, по нему работает город, а мы, местные, так – на подхвате. Все начальство только и думает, что об останкинском душителе, у него такое неофициальное погоняло. Это мой шанс! Если я выскажу дельное соображение или дам какой-то полезный результат, то меня заметят…
– Произведут в полковники и назначат начальником ОВД!
– Ну не сразу, конечно, в полковники… – замялся брат, – но уж «на земле» я точно не останусь, смогу перейти в округ или на Петровку. У нас ценят тех, кто хорошо соображает, результаты-то всем нужны. Понимаешь, брат?