Психология и психопатология одиночества и групповой изоляции - страница 15

, с. 97).

Только в штормовую погоду, когда он был загружен работой, чувство одиночества покидало его, но с наступлением штиля возвращалось вновь. Боясь разучиться говорить, Дж. Слокам громким голосом отдавал сам себе команды по управлению судном. Ровно в полдень, когда солнце стояло в зените, он по всем морским правилам кричал: «Восемь склянок!» Находясь в каюте он спрашивал воображаемого рулевого: «Как на румбе?» или «Какой курс?»

В следующих главах мы еще будем возвращаться к необычным психическим переживаниям этого отважного моряка. Здесь же скажем, что его именем названо общество яхтсменов, которое организует международные трансатлантические гонки.

О перипетиях спортсмена в таком плавании рассказывает В. Хауэлс в книге «Курс — одиночество». После месячного путешествия у него начало падать настроение. Услышав в передаче по радио о кончине известного в Англии политика Бивена, ему вдруг стало безумно грустно, хотя он ни разу не видел этого человека и во многом не соглашался с его политикой. Возникшее эмоциональное состояние он описывает так: «У меня появился комок в горле. За много миль от дома я лежу в своей деревянной коробке. Кто-то выпустил в воздух эту стрелу, и я, ничего не подозревая, повернул ручку приемника, и эта стрела вонзилась в мою душу. Этакое тонкое древко познания, отравленное острой болью, сорвалось с тетивы, роль которого сыграла кончина земляка-кельта. Мои глаза увлажнились, и слезы, не стесняясь, побежали вниз по щекам... Расчувствовался не в меру. Зачем же так?

Мне не с кем разделить печальную новость. Она вошла в мое сознание, как и в сознание многих других, но ей некуда деться. Я не могу никому ее передать... Разве не помогает разговор отвести душу» (192, с. 78).

Действительно, случись это в обычной обстановке, его глаза равнодушно скользнули бы по некрологу, и он, перевернув газетный лист, тотчас забыл бы о нем.

Если спортсмены, совершающие плавание в одиночестве, встречаются с большим физическим и психологическим напряжением, то люди, оставшиеся в море после кораблекрушения на спасательных шлюпках и надувных плотах, оказываются в трагических обстоятельствах. Мореплавание в своей многовековой истории насчитывает сотни тысяч жертв. По данным врача А. Бомбара (22), в мирное время на земном шаре терпят бедствие на воде ежегодно около 200 000 человек. Примерно 1/4 часть из них идет ко дну одновременно с кораблем, а остальные высаживаются на спасательные средства.

Из физиологии известно, что человек может обходиться без воды в течение 10 суток, без пищи — до 30-40 дней. Однако 90% жертв кораблекрушений, находящихся на шлюпках и плотах, гибнут в первые три дня.

Долгое время причина гибели людей на море в столь короткие промежутки времени оставалась не вполне ясной. А. Бомбар считает, что когда корабль тонет, человеку кажется, что с кораблем идет ко дну весь мир, уходят его мужество и разум. И даже если он найдет в этот миг шлюпку, он еще не спасен, потому что он больше не живет. Окутанный ночной тьмой, влекомый течением и ветром, трепещущий перед бездной, боящийся и шума и тишины, он за какие-нибудь три дня окончательно превращается в мертвеца. «Жертвы легендарных кораблекрушений, погибшие преждевременно, — пишет он, — я знаю: вас убило не море, вас убил не голод, вас убила не жажда! Раскачиваясь на волнах под жалобный крик чаек, вы умерли от страха» (22, с. 14).

Об этом же говорит жестокий эксперимент, поставленный войной. В Баренцевом море 2—5 июля 1942 г. немецкой авиацией и подводными лодками был разгромлен большой конвой наших союзников по войне. Экипаж торпедированного английского судна «Халтлбюри» высадился на два спасательных плота и полузатонувшую шлюпку. Все они были разбросаны ветром в разные стороны. К первому плоту, на котором находился второй помощник Гарольд Спенс, подошла всплывшая немецкая субмарина, для того чтобы узнать название потопленного судна и какой груз на нем находился. Получив информацию, немцы сообщили потерпевшим, что до берега всего 3 мили и в течение суток попутным ветром и прибоем их прибьет к берегу. Морякам же, находящимся на втором плоту и в шлюпке, подводники ничего не сообщили. И моряки на этих двух плавсредствах довольно быстро стали умирать. Вот что записал в своем дневнике третий помощник капитана Форт, находящийся в шлюпке: «Ребята умирали один за другим... Все умирали одинаково: сначала становились сонливыми, постепенно теряли сознание, затем стекленели глаза, и наступал конец. Смерть, слава богу, наступала без мучений... Джеффри Диксон (он умер первым) примерно после часа пребывания в шлюпке начал сходить с ума: он все время бессвязно бормотал, что никакой надежды на спасение нет и что все должны умереть... Сибби был следующим. Внешне он вел себя спокойно, большее время молчал, он просто потерял всякую надежду на спасение. Он сидел в самом носу и меньше других находился в воде, но все равно умер. Сначала стал сонным, а через несколько минут я заметил, что он уже мертв» (