Психология неудачника. Тренинг уверенности в себе - страница 22
«Принял решение каждое утро в любую погоду бегать вокруг дома: а) по ТВ показывали, как это здорово; б) бегать каждое утро не менее 20 минут, а в выходные дни – еще больше, пока не устану; в) бегать решили вместе с Сашей, но в первый день я ему позвонил, а он не проснулся; на следующий день я решил пойти один, но пошел дождь; г) не помню точно, три или четыре дня вечером думал, что утром побегу, но на самом деле не бегал; д) из–за обстоятельств, лени и из–за Сашки» (Максим).
А что написано у тебя? Давай проанализируем, о чем говорят твои записи.
Прежде всего посмотрим, почему возникло желание изменить что–то в своей жизни или в самом себе. Причем речь здесь пойдет не о мотиве в собственном смысле слова (об этом мы поговорим позже), а о мотивировке – о том, как этот мотив осознается и высказывается. В нашей мини–анкете это пункт (а). Что мы здесь видим? Одними движет глобальное недовольство собой, другими – чувство раскаяния и жалость, третьими – стремление позаимствовать нечто из жизни других людей с тем, чтобы сделать свою жизнь полнее и интереснее. Все это наиболее распространенные мотивировки, поводы для самосовершенствования. В тех или иных вариантах они встречаются почти у всех. И почти всегда не реализуются. Почему? Прежде всего потому, что мотивировки эти очень слабы, они не могут стать подлинными мотивами, подлинными двигателями поведения. Аргументы? Пожалуйста.
Сознательное изменение себя, своей жизни – один из самых серьезных, самых сложных поступков человека. Следовательно, он требует очень сильного, действенного мотива, по–настоящему глубокого, затрагивающего самые интимные струны человеческой личности. Можно ли это сказать о приведенных мотивах? Мне кажется, нет.
Во–первых, они очень ситуативны. Присмотритесь к формулировкам в наших примерах (и, конечно, собственным): «был зол…», «раскаяние… после бурной ссоры», «по телевизору показывали…» Они отражают сиюминутное событие и, видимо, такое же решение.
Во–вторых (и это, конечно, тесно связано с первым), все мотивы довольно поверхностны, точнее, достаточно трудно сказать, как они отражают личность. Лене стало жалко маму, и она решила ей больше не грубить. Все ее поведение напоминает знаменитое школьное: «Простите меня, пожалуйста, я больше не буду», когда извиняются лишь для того, чтобы снять напряжение, и вовсе не думают о том, насколько реально это «не буду». У Игоря недовольство собой и плохое настроение спаяны столь тесно, что возникает впечатление – как только настроение улучшится (а известно, что настроение – вещь довольно подвижная и у здоровых людей меняется достаточно часто, причем иногда достаточно мелочи, чтобы оно изменилось), недовольство пропадет (что, конечно, и к лучшему). Что же касается Максима, то связь того, как он хотел изменить свою жизнь, с тем, что является подлинным выражением его личности, очень проблематична. С таким же успехом его могло бы привлечь показанное по телевизору глотание шпаг, заклинание змей или, например, вышивание болгарским крестом, делающее жизнь того, кто этим занимается, интересной.
Ты понимаешь, конечно, что я специально все несколько огрубляю, и в действительности все обстоит не так просто. Но такое огрубление нам сейчас необходимо для того, чтобы была видна слабость подобных поводов для изменения своей жизни. Посмотри на свои записи как на текст другого человека, беспристрастно. Что проявилось у тебя? Инфантильность, стремление успокоить себя волшебным «Я больше так не буду»? Или недовольство и собой, и всем окружающим, носящее столь нерасчлененный, аморфный характер, что и ухватиться–то не за что? Можно только пассивно ждать: авось, солнышко появится, настроение улучшится, глядишь, и неудовлетворенность сама собой как–нибудь рассосется. Или желание улучшить свою жизнь тем, что украшает жизнь других?
Надо сказать, что последнее далеко не так примитивно, как это может показаться. «Посмотреть на других» – довольно распространенный способ саморазвития, и он может быть вполне эффективным. Вот как об этом говорит героиня одной из пьес Л. Зорина: