Психология в лицах - страница 24

“Душа есть сущность бестелесная, разумная, живущая в теле, источник жизни для него” (Максим Исповедник, De anima).

На почве платоновской или, лучше сказать, неоплатоновской и аристотелевской психологии стояли все восточные и западные мыслители; из первых (в начале V в.) – Шемезий, Эней Газа (487), Филопон (около середины VI в.), из аторых – Клавдий Мамертинец (около середины V в.) и Боэций (470–520). Все они придерживались деления души на разумную и неразумную части и свободу души понимали как возможность для нее выбора путей, ведущих к высшему или телесному миру. Они защищали бессмертие души. Это было связано еще с тем, что все они былибогословами. Наряду с этими более или менее учеными рассуждениями о душе и ее частях детально разрабатывалось знание душевных состояний (практическое). Сокровища практического самонаблюдения собраны в трудах аскетов и подвижников, глубоко погрузившихся в себя и тщательно изучавших тайные изгибы сердца и желаний. Таковы, например, труды Исаака и Ефрема Сирян, Аввы Дорофея, Марка Подвижника, Варсонофия, Иоанна ученика его, Иоанна Лествичника и др. Христианские аскеты всегда с напряженным вниманием следили за корнями и гнездами греховных наклонностей, помыслов и способами борьбы с ними. Аскетическая литература имеет для психологии прямой интерес как богатое собрание фактов самонаблюдения. Из всех средневековых авторов самые замечательные открытия в области психологии сделал Блаженный Августин (354–430). Так, он заметил, что самонаблюдение является важным источником психологических знаний.

Августин как преданный сын Церкви воспринял большую часть ее догматов и религиозных предрассудков и верил в Божественное Откровение как первоисточник психологического знания. Однако его взгляд на самонаблюдение как важный инструмент понимания человеческой психологии явился существенным вкладом в развитие психологии. Августин был первым, кто живо и детально описал субъективный эмоциональный опыт, сделав это с помощью методологических принципов, которые до настоящего времени все еще составляют основу психологии. Без самосознания психология не может существовать. Эмоции – гнев, надежда, радость, страх – могут быть наблюдаемы только субъективно; если человек сам никогда не испытывал гнева, то никому не удастся объяснить ему, что же такое гнев. Тем более он никогда не сможет понять психологических изменений, сопровождающих гнев. “Исповедь” Августина – глубокий и проницательный аналитический труд.

Святой Августин был провозвестником не только феноменологии Гуссерля и экзистенционализма, но также предшественником психоанализа. Он использовал автобиографическую исповедь в качестве основы для психологического познания. Этобыл пример психоанализа без психоаналитика, выслушивающего и интерпретирующего признания больного.

Впоследствии Зигмунд Фрейд выдвинул в качестве опорной точки психоаналитического учения положение о том, что никто не может бороться с неведомым и невидимым врагом, что невротические нарушения могут быть преодолены только посредством знания и открытия в себе их подсознательной природы. Этот принцип бескомпромиссной правдивости, прежде всего перед самим собой, был основополагающим принципом и святого Августина.

Предвосхитив Фрейда, Августин резко и прямо критиковал тех, кто лицемерно пытался умалить значение глубоко скрытых мотиваций, которые не воспринимались сознанием. Глубоко прочувствовав и осознав антисоциальные проявления психики, Августин был пессимистично настроен по отношению к природе человека, но видел путь к преодолению врожденных слабостей в абсолютной преданности Божественному и полной зависимости от Бога как единственного источника целительного милосердия.

Однако вклад Августина в историю психоанализа – это его психологические методики, которыми он пользовался для построения концепций, ставших основой его религиозных теорий. Его “Исповедь” является непревзойденным примером самоанализа. В этой работе он последовательно анализирует воспоминания раннего детства и обнажает свою душу без всякой утайки. Он даже пытается реконструировать те далекие воспоминания, которые подверглись инфантильной амнезии. Он делает это путем наблюдения за детьми и отдельных воспоминаний из своего раннего детства. “Можно ли обвинить младенца за то, что он со слезами требует чего-нибудь вредного, сердится и досадует на неподвластных себе, на старших, даже на родителей своих и на других за то, что они не слушаются его младенческих причуд, царапается, кусается и старается по мере сил вредить самому себе за то, что не выполняют его вредных требований?”