ПСС. Том 46. Дневник, 1847-1854 гг. - страница 10

пользовался преступникъ подъ покровительствомъ законовъ, но отнюдь не есть конфискованіе имуществъ въ пользу Государя. Тѣмъ болѣе, что этаго рода наказанія произведутъ легко въ народѣ ропотъ и побудятъ^>78 его находить въ каждомъ преступленіи^>79 болѣе любовь къ корысти, чѣмъ къ справедливости.

21 Марта. Въ X главѣ излагаются основныя правила и^>80 опаснѣйшія ошибки, касающіяся до Уголовнаго судопроизводства. —

Въ началѣ этой главы она задаетъ себѣ вопросъ. Откуда происходятъ наказанія, и откуда происходитъ право наказывать? На первый вопросъ она отвѣчаетъ: «наказанія происходятъ отъ необходимости охраненія законовъ». — На второй отвѣчаетъ тоже весьма остроумно. Она говоритъ: «право наказывать принадлежитъ однимъ^>81 законамъ, a дѣлать законы можетъ только Монархъ, какъ представитель всего Г[осударств]а». — Во всемъ этомъ наказѣ представляются намъ постоянно два разнородные элементы, которые Екатерина постоянно хотѣла согласить: имянно, сознаніе необходимости конституціоннаго правленія и самолюбіе, т. е. желаніе быть^>82 неограниченною властительницей Россіи. Н[а]п[римѣръ], говоря, что въ Монарх[ическомъ] правл[еніи] только Монархъ можетъ имѣть законодательную власть, она принимаетъ существованіе этой власти зa акціому, не^>83 упоминая^>84 происхожденія ея. — Низшее правительство не можетъ накладывать наказаній, ибо оно есть часть цѣлаго, а Монархъ имѣетъ это право, ибо онъ есть представитель всѣхъ гражданъ, говоритъ Екатерина.

Но развѣ представительство^>85 Государемъ народа въ неограниченныхъ Монархіяхъ есть выраженіе совокупности частныхъ, свободныхъ волей Гражданъ? Нѣтъ, выраженіе общей воли въ неограниченныхъ Монархіяхъ есть слѣдующее: я терплю зло меньшее, ибо если бы не терпѣлъ его, подвергнулся бы злу большему. —

Второй вопросъ состоитъ въ томъ, какіе нужны способы для содержанія^>86 обвиненнаго подъ стражею и для открытія преступленія? При разрѣшеніи первой части этаго вопроса она говоритъ, что содержаніе обвиненнаго подъ стражею есть наказаніе, предшествующее^>87 осужденію. Екатерина^>88 чувствовала ложность этаго понятія и несправедливость этаго обычая и старалась оправдать его, говоря, что всякой обвиненный необходимо^>89 долженъ быть виновенъ.^>90 Но за что же тотъ, который^>91 виновнѣе въ стократъ обвиненнаго, но не обвиненный потому, что не имѣетъ враговъ, не терпитъ^>92 равнаго наказанія? По моему мнѣнію, содержаніе подъ стражею обвиненнаго никогда не можетъ быть оправдано; ибо это есть высшая несправедливость: невинныхъ^>93 и преступныхъ подвергать однимъ наказаніямъ, богатыхъ же и бѣдныхъ различать, ибо богатые легко сыщутъ себѣ поруки, бѣдные же рѣдко. — Въ этой же главѣ встрѣчается совершенно Республиканская мысль. Имянно, она говоритъ, что рѣшенія дѣлъ должны быть народны, для того чтобы граждане^>94 сознавали свою^>95 безопасность подъ покровительствомъ законовъ. — Развѣ можетъ существовать безопасность гражданъ подъ покровительствомъ законовъ тамъ, гдѣ нѣтолько рѣшенія судейскія, но и законы перемѣняются по произволу самодержца. —

Потомъ замѣчательно ее предложеніе, чтобы позволено было уже обвиненнымъ преступникамъ оправдываться. — Это постановленіе,^>96 хотя и имѣетъ высокую моральную цѣль^>97 дать всѣ возможные способы преступнику оправдаться, не можетъ быть принято въ положительномъ законодательствѣ, ибо это повело бы къ большимъ злоупотребленіямъ. — Преступникъ, представляя ложныя доказательства, старался бы только отдалить отъ себя срокъ своего приговора. Fides testis eo minoris est ponderis, quo gravius est maleficium, et res id circumstantes minorem prae se ferunt verisimilitudinem^>98 — говоритъ она. Рѣшеніе III Вопроса о томъ, не нарушаетъ ли пытка справедливости и не противна ли она цѣли законовъ, было бы обыкновенно въ нашемъ столѣтіи; но^>99 при тогдашнихъ грубыхъ понятіяхъ оно было дѣломъ великаго ума и возвышенныхъ чувствъ Екатерины. — Пытки вообще употребляли или для вынужденія признанія своего преступленія отъ обвиненнаго, или для узнанія отъ него про его сообщниковъ, или для выпытыванія у него его прежнихъ преступленiй, или для объясненія противорѣчій, которыя онъ показалъ при допросѣ. Про первое приложеніе пытки она говоритъ, что пытка, имѣя цѣлью распознавать виновнаго отъ невиннаго, напротивъ сглаживаетъ все различіе, которое между ними существовало (въ отношеніи судей). Про второе она говоритъ, что тотъ, кто уже обвинилъ себя, безъ труда обвинитъ и другихъ, и что справедливо не наказывать однаго за преступленія другихъ. Про третіе она говоритъ, что такого рода пытка будетъ наказаніе за то, что человѣкъ могъ бы быть еще хуже. — Про четвертый родъ пытки она говоритъ, что при допросѣ мѣшается въ словахъ какъ виновный, такъ и невинный. Всѣ доказательства чрезвычайно остроумныя. — Вопросъ IV состоитъ въ томъ: