ПСС. Том 48. Дневники и записные книжки, 1858-1880 гг. - страница 36
Полное сумашествие, расслабление и ничтожество на Св. Элене. — Ложь>109 и величие потому только, что велик объем, а мало стало поприще и стало ничтожество. И позорная смерть!
Александр, умный, милый, чувствительный, ищущий с высоты величия объема, ищущий высоты человеческой. Отрекающийся от престола и дающий одобрение, не мешающий убийству Павла (не может бы[ть]). Планы возрождения Европы. Аустерлиц, слезы, раненые. Нарышкина изменяет. Сперанский, освобождение крестьян. Тильзит — одурманение величием. Эрфурт. Промежуток до 12 года не знаю. Величие человека, колебания. Победа, торжество, величие, grandeur, пугающие его самого, и отыскивания величия человека — души. Путаница во внешнем, а в душе ясность. А солдатская косточка — маневры, строгости. Путаница наружная, прояснение в душе. Смерть. Ежели убийство, то лучше всего. —
Надо написать свой роман и работать для этого. —
20 Марта. Погода чудная. Здоров. Ездил в Тулу верхом. Крупные мысли! План истории Напо[леона] и Алек[сандра] не ослабел. Поэма, героем к[оторо]й б[ыл] бы по праву человек, около к[отор]ого все группируется, и герой — этот человек. Читал — Marmont’а. В. А. Перовского плен. Даву — казнить. Критика Маркова — плохо. Дорожит мыслью и сердится. Сам-то ты что сделаешь? А силы, силы страшные! Языков сказал, что объясняю речи — длинно — правда. Короче, короче.
21 Марта. Погода чудная. Соня больна. Я досадую, что она слаба в боли. Сережа мучает меня болезнью. Хозяйство скотное веселит и хорошо. Ragus’a всё читаю с отметками. Вечером писал сцену моста — плохо. —
22. Мигрень, не писал.
23 Марта 1865. Погода чудная. Соня больна. Сережа опять кашляет. Мы говорили, что поняли жизнь животного, когда догадались, что у него жернова зубы, чтоб он ел траву. Собака сказала бы: она поняла человека, догадавшись, что у него руки, чтобы строить дом. Писал вечером мало, но порядочно. Могу. А то всё это время мысли нового, более важного, и недовольство старым. — Надо непременно каждый день писать не столько для успеха работы, сколько для того, чтобы не выходить из колеи. Больше пропускать. Завтра попробую характеристику Билибина.
24 Марта. Сережа у нас. Писал немного Билибина. Вчера б[ыл] в Туле. Коли б были бог поэзии и искренности, кому бы досталось царство небесное — Константину или Владимиру Черкасскому. Одна из главных струн писанья — контраст поэзию чувствующего и нет. —
25 Марта. Сережа у нас. Мне нездоровится — желчь. Рассказывал Сереже Наполеона. Не писал. Читал Raguse. Тот же Фауст — строит заводы после битв и доволен. Поэзия старческого труда. Надо. —
27>110 Марта. Глупость печатанья о Сохранной Казне — сильный урок. Чуть-чуть писал. Не в духе, но держусь. Снегу нет.
28 Марта. Ездил с Ос[ипом] Н[аумычем] на пчельник, читал М. А. Сережа приехал. — Пишется плохо. Надо выпускать. —
10 Апреля. Был болен. Соню очень люблю и нам так хорошо! <Три> дня писал с большим трудом, но всё подвигаюсь. Брюнн. Мы решились ехать за границу. — Нынче утром записал кое-что по педагогике. —
19 Сентября 1865 [Никольское-Вяземское]. — Я неспокоен. Я не знаю, болен ли я и от болезни не могу думать правильно и работать, или я распустился так, что не могу работать. Ежели бы я мог правильно трудиться, как бы я мог быть счастлив. Целый день был дома, пытался работать — нейдет. Недоволен был своей работой. И мрачные мысли не дают покоя. У меня мало — нет надежды. Как будто я не надеюсь на будущее. Предчувствие это или распущенность. Против распущенности употреблю всё, что в моей власти. От Борисова получил Фетову лошадь. Соня крестила. Чудная, ясная, холодная погода. —
20 Сентября. Утро не мог писать. Спал дурно. Гулял немного. Всё то же лихорадочное состояние. Читал Mérimée Chronique de Charles IX. Странная его умственная связь с Пушкиным. Очень умен и чуток, а таланта нет. Написал письмо Вл[адимиру] Ф[едоровичу] и тетиньке. Вечером обдумывал и немного переправлял. Под конец даже охотно. —
21 Сентября [Черемошня]. Поехали к Дьяковым. И у Дьякова сложился именинный обед с соседями. А. Сухотин — приятен. К. Сухотина плясала с бабами — дикое выразилось в ее взгляде. Я не могу себе объяснить ее иначе, как отсутствием рефлексии.