ПСС. Том 88. Письма к В.Г. Черткову, 1897-1904 гг. - страница 68

^>5 Джемс Мэвор (James Mavor), профессор из г. Торонто в Канаде, оказывавший содействие при переговорах с правительством Канады о переселении духоборов. О нем см. т. 71, стр. 416.

^>6 Чертков предполагал поручить И. К. Дитерихсу поиски земель для поселения духоборов на Балканском полуострове. Поездка И. К. Дитерихса не состоялась.

^>7 Иван Яковлевич Павловский — вероятно, Исаак Яковлевич Павловский (р. 1872), участник революционного движения 70-х годов, одно время живший в Париже как эмигрант. В конце 80-х годов получил право въезда в Россию. Сотрудничал в газете «Новое время» под псевдонимом «И. Яковлев».

1898 г. Августа 12? Я. П.

Dounaeff send two thousands.^>1 Now have no more money.

Tolstoy.

Дунаев шлет две тысячи.^>1 Сейчас не имею больше денег.

Толстой.

Телеграмма. На телеграфном бланке пометка о получении 24 августа, то есть 12 августа с. с. Датируется условно 12 августа, так как телеграмма могла быть послана и получена в один и тот же день.

^>1 О посылке этих двух тысяч рублей см. письмо № 509.

1898 г. Августа 17. Я. П.

Я более месяца не получаю ответа на очень для меня важные вопросы и никаких прямых сведений о занимающем нас деле и других делах. Нынче получил два письма от А[нны] К[онстантиновны], но о других делах. Очень грустно, но это лучше. Пожалуйста, напишите, получили ли мои три письма с вопросами, и опишите положение дела. И[вану] Михайловичу] написал, также и Е[лене] П[етровне].^>1

Л. Т.

На обороте: Angleterre, Essex, Purleigh, Tchertkoff.

Письмо открытое. Датируется днем, предшествующим дате почтового штемпеля. Ответ на письма А. К. Чертковой от 22 и 23 августа н. с., в которых она писала об отношениях И. М. Трегубова и Е. П. Накашидзе.

^>1 Письма Толстого к И. М. Трегубову от 17—18 августа и к Е. П. Накашидзе от 17 августа 1898 г. см. т. 71, №№ 219 и 221.

1898 г. Августа 27. Я. П.

Дорогой друг В[ладимир] Г[ригорьевич],

Опять получил от вас телеграмму, но ни одного письма, если не считать записочки, вложенной в копии с писем колонистов^>1 и вашего к духоборцам,^>2 копии, из которых я узнал очень мало о деле духоб[оров], — всё старое, и ничего о переводе и печатании моих повестей.

Нынче, 27 авг[уста], приехали два духоборца Зибаров,^>3 Ив[ан] Обросимов,^>4 собирающиеся в Англию. Они хотели взять с собой и Суллер[жицкого], но я думаю, что это не нужно, и направляю их одних, дав им подробный маршрут. Суллержицкому же думаю, что нужно оставаться в России для найма пароходов и помощи отъезжающим. Кроме того, у него в настоящую минуту нет паспорта, кот[орый] застрял у него на Кавказе и кот[орый] он ждет каждый день. Главное же, нет ответа от агентства Messagerie Mar[itime], кот[орое] мы запросили телеграфом о ценах перевозки в Канаду, и кот[орый] мы ждем каждый день. Сул[лержицкий] говорит, что цена — ему сказали — вероятно, между 30 и 35. Так что приехавшие к вам дух[оборы] расскажут вам о положении их братьев, и все мы должны теперь спокойно ждать определения цены переезда (удивительно, что этот самый важный пункт никак не можем узнать) и известий от Моода об условиях поселения в Канаде — есть ли земли, где и пр[очее]. — Главное, спокойно ждать, а по получении благоприятных известий о том и другом, к[оторые], вероятно, и будут благоприятны, отправлять расселенных, на те средства, к[оторые] есть (Суллерж[ицкий] будет это делать), а для отправки дальнейших и перевозки с Кипра — приготавливать средства. На телеграмму вашу я отвечал, что слов будет около 45 000. Это в Воскресении. Послать я его еще не могу, п[отому] ч[то] много переделываю, кроме того, если бы и хотел (что я мог бы) послать первые части, то не знаю, кому послать, кто будет переводить. — Чувствую, что тон моего письма неприятный очень. Пожалуйста, простите меня и не заразитесь им. Происходит это от отсутствия писем, в кот[ором], вероятно, не вы виноваты, и отвратительных для меня телеграмм, кот[орые] сотворены только, чтобы путать людей. Если можно, пишите мне письмами, а деньги за телеграммы отдавайте духоб[орам].

Вчера получил Листок^>5 Буланже. Очень бы хорошо было, если бы не было тут выступающей неприятной личности Л. Н. Толстого.