Птица над городом. Оборотни города Москвы - страница 4

Наталья перестает стучать по клавишам и оборачивается ко мне.

— Ты когда Ламберту вгонишь ума? — честное слово, само вырвалось, я хотела сказать совсем про другое.

— Что с ним опять?

— Да не с ним, а он. Попугая в клетке видела?

Наташка думает не более полусекунды.

— Бурцев?

— Уже знаешь.

— Догадалась. Ой, и любят они друг друга…

— Ну и доколе?

Наталья молча шевелит губами, свирепо взъерошивает свои кудри, черные с яркой проседью — сорочья масть, приметная. На руке у нее три модных кольца, одно шириной в сустав пальца, с вот такенным прозрачным камнем, ограненным «пирамидой». А проседь вовсе не ранняя, потому что мы с Натальей — не ровесницы, как могло бы показаться…

Что я могу добавить? Цитировать школьный устав, напоминать, что насильное обращение несовершеннолетнего оборотня запрещено уже двести лет, рассуждать о том, каким букетом разнообразных последствий это наказание чревато для физического и психического здоровья, риторически осведомляться, что делает солдафон и садист на ставке учителя?..

— Ты с Бурцевыми-родителями пробовала побеседовать?

— Ты знаешь, да! — ядовито ответила Наталья. — Папа — мужик хороший по-своему, неглупый, но… бурый медведь, сам при Советской власти закончил специнтернат, с Ламбертом ручкается при каждой встрече. Сказал, что этот товарищ из его балбеса человека сделает… не поймите неправильно.

— М-да…

На более интеллектуальный ответ меня не хватило.

— И не говори, подруга.

— Так ты заклятье-то снимешь?

Наталья несколько мгновений молчала. Достаточно долго, чтобы я пожалела, что спросила.

— Сниму. Минут через… десять. Скажу, что ему крупно повезло, и пошлю убирать актовый зал, там дежурные уже трудятся.

— А с Ламбертом поговоришь?

— Галка, ты по делу пришла или как?

— По делу, — вздыхаю я. — Насчет зоологии. Три часа в неделю до Нового года возьму.

— Шесть.

— Чего шесть?!

— Часов, — хладнокровно уточняет госпожа директриса. — По уроку в день, в среду два, но могу сделать первыми.

— Наталка, среди твоих Обликов крокодила, случайно, нет?!

— Ты знаешь, что нет. И крокодила нет. И учителей свободных нет. И сил, чтобы проверяющих отражать, тоже нет, а опять ведь придут, заразы… Окна в расписании — есть.

— Ты на меня не дави. Шесть не могу.

— Тогда четыре.

— Договорились.

Знала же, чем все это кончится!

— И москвоведение в летающих группах, — безмятежно договаривает нахалка Наталка. Нет, а вот такого поворота темы я не предвидела!

Пока я хватаю ртом воздух, Наталья разъясняет:

— Галка, ну ты же понимаешь, кого мне еще просить? У тебя педагогическое образование есть, документы в порядке. И профессия подходящая, город ты знаешь лучше самого супер-пупер-компьютера в мэрии. Не могу же я человека со стороны брать, помнишь ту историю…

— Моя профессия предполагает почти круглосуточную занятость, — мрачно напоминаю я.

— Галка, не надо рассказывать сказки о вашей занятости педагогу.

— Хорошо, не буду.

— Ты согласна.

— Я подумаю.

— Думай, думай. Про зоологию мы договорились, берешь пять ча…

— Четыре часа!

— Ну Галочка…

— Четыре, — тоном ниже, но непреклонно отвечаю я. — Ламберта попроси, пусть расскажет детишкам, как прожить месяц ужом в таежном болоте!

— Питаясь пиявками и спецпайком, — уточнила Наталка. — И не ослабляя бдительного контроля за местностью.

Мы обе хихикаем.

— Да, ОБЖ он и так ведет, — с непонятной интонацией сказала Наталья. — Полезный предмет, чего уж там. Глядишь, и вправду придется Ламберта просить…

— Что-нибудь случилось?

— Да нет, наверное. Пока непонятно… Так, сердце не на месте.

— А ты кури побольше с утра.

— А ты учи меня, подруга, — огрызается госпожа директриса. — Придешь домой, загляни в Интернет, хорошо?

— Загляну.

— А теперь пиши заявление, — и с размаху, пристукнув о столешницу, выкладывает передо мной лист бумаги. — «Директору ГОУ… Эльстер Н.П. от…»Пиши-пиши, четвертая власть. «От Афанасьевой Г.Е. Прошу принять меня…»

Я обреченно завожу глаза к потолочному плафону. Нет, все-таки — обыкновеннейший крокодил!

Пока я сидела у Натальи, пошел мелкий дождичек. Асфальт во дворе потемнел, но небо осталось светлым, промоины между серыми тучами наливались солнечным серебром. У Машки сегодня шесть уроков, можно еще смотаться домой.