Птица обломинго - страница 2

И только я свои последние слова сказала, как мистика вдруг возьми и произойди! Сама не поняла, как диван из-под меня пропал. Я так и грохнулась на пол назад себя. Только розовые домашние тапочки в воздух взлетели и шлёпнулись.

– Ох ты ж ё, – от боли в спине запричитала я, но глядя на потолок шустренько так поднялась. Сначала на колени, а там и на ноги.

М-да. Что-то не похожа была комната на мою квартиру. Какой-то замок напоминала. Всё из камня, обоев нет. Мебель, правда, добротная. Но света мало, несколько лампад масляных и всё. Так что очень темно вокруг. Настолько темно, что пока некто не шевельнулся, я на этого человека даже внимание не обратила.

– Это кто там? – тут же грозно осведомилась я, и зеркало в руке угрожающе приподняла. Благо оно такое, не особо маленькое. Сантиметров пятнадцать в диаметре, если верить Алиэкспрессу.

– Я Рауль ибн Аддентор.

Тут тёмная фигура пасс пальцами какой-то сделала, и в комнате светло как днём сделалось. Я даже зажмурилась поначалу. Но потом зрение в норму пришло, хотя я долго сомневалась, что так оно. А всё потому, что на меня такая жуть пялилась! Мама моя, спаси меня, как говорится.

По силуэту это был вроде как мужчина высокого роста. Вот только был он столь тонок, как будто иссох весь. Талия как у ребёнка какого-то, чес-слово. Кожа, бе-е-е, дряблая и серо-зелёная. Глаза мутные, тусклые.

– А кто ты такой? – заподозрила я, что передо мной не человек.

– Я бессмертный лич и король Некромантиса. А ты – моя избранная.

– Я? Я избранная? – обомлела я.

Рауль ибн Аддентор внимательно поглядел на моё помятое жизнью лицо, на небритые ноги, на живот, который втягивай не втягивай, а всё равно видно, и признал:

– Сам в шоке. Раньше так ритуал не сбоил.

В другой момент я бы обиделась, но сейчас как-то не вышло. Я была больше растеряна от того, что не понимаю, где нахожусь. Поэтому я продолжила осматриваться по сторонам и, наконец, спросила:

– Какой такой ритуал?

– Надо мной довлеет проклятие, из‑за которого я раз за разом беру себе в жёны кого‑либо из смертных, – лич начал обходить меня по кругу, внимательно разглядывая словно некую диковинку. – Но обычные женщины меня не устраивают. Я не довольствуюсь обыденностью и поэтому некогда разработал ритуал призыва. В этом кругу, – он указал на окружность, внутри которой я находилась, – согласно моей воле появляются самые красивые, самые нежные, самые чистые из юных дев, кто только есть в сопряжённых шести мирах. Но ты… ты не такая.

Ладонь, в которой я держала ручку зеркальца, начала потеть. Кажется, до меня дошло, в чём этот горе-колдун промах совершил. Но не защитить свою честь, я не смогла.

– Ну, когда-то я была такой. Ты, наверное, просто опоздал.

– Нет, я никогда не опаздываю. Это ты не на своём месте, а потому убирайся!

Я даже обомлела. В комнате даже двери не было. Не то, что окон.

– Это как? Куда?

– Пока ты не вышла за пределы круга, ты ещё можешь вернуться в свой мир, – холодно объяснил Рауль. – Обычно я не дозволяю подобной щедрости, но ты вольна уйти.

Хм? Я по новой вгляделась в окружающее меня пространство. Обстановка в целом выглядела богато. Опять-таки, этот тип король, птица важная. А когда думаешь о нём как о короле, то не такой уж он и страшный. Да и чего мне возвращаться? Гол как сокол. Личной жизни никакой.

Рискнуть, что ли? Ну чего я теряю? Что может быть хуже, чем вернуться в серое настоящее?

– Нет уж. Хотел в жёны брать, так бери, – смело вышла я за контур магического символа.

Ох ты ж ё, как он рассердился! На меня, как таран, попёр. Я от него пятиться скорее, а он напрямик. Быстро так ногами перебирает! В конце концов за спиной моей стена оказалась. А бессмертный лич меня как за подбородок схватит и лицо своё совсем близко к моему поднесёт.

Фу-у-у. Чтоб вы знали, вблизи личи – гадость несусветная. Во-первых, мертвечиной попахивает. Во-вторых, сразу понятно, что кожа не живая. Похожее увидеть можно, если лицо голубой глиной обмазать да дать ей высохнуть хорошенько. В-третьих, глаза мерзкие. Как будто поволокой затянуты. Будто паук над ними поработал. Ну а, в-четвёртых, сразу мысли в голове гуляют, что там, где дотронется, сыпь какая-нибудь нехорошая пойдёт. Такая, с которой ни один дерматолог не справится, и такая, какую тональником даже в тридцать три слоя не замажешь.