Птица-радость - страница 32
— Неужели и Верную продал, Николай Ильич?!
— Её и Снежка оставил. — Старик выпрямился, и весёлые морщинки разбежались по его лицу. — Выторговал у вредной бабы.
Потом он отвёл меня в сторонку с тротуара и зашептал, оглядываясь, как будто к нему кралась Ниловна:
— Я так думаю: у Верной уже большие голубята. Да за лето она ещё пары две-три даст. А там и пойдёт. А? Как ты думаешь?
И он засмеялся от мысли, что так ловко проведёт Ниловну.
Однако получилось не так-то гладко, как думал Николай Ильич. Дарья Ниловна, обнаружив в голубятне не только Верную и Снежка, а ещё и двух почти взрослых голубят, потребовала от мужа, чтобы он немедленно продал птенцов.
Бухгалтер ушёл на голубинку. И вернулся оттуда с пустым садком.
В тот же день вечером Николай Ильич неожиданно для себя обнаружил в голубятне маленькую, белую с синими рябинами и синехвостую голубку — дочь Верной. Как могла она найти дом, почти не зная круга, оставалось загадкой.
Неделю старик прятал от жены голубку в садке, но наконец пожалел и выпустил полетать.
— Человек ты уже седой, а врать не разучился! — напала Ниловна на мужа, увидев Синехвостую. — Знать ничего не хочу! Продай.
В следующее воскресенье Николай Ильич отнёс Синехвостую на рынок. В понедельник она появилась на своём старом кругу.
Николай Ильич не стал ждать очередного разговора с женой и подарил голубку племяннику, живущему в селе, километрах в пятнадцати от города.
Синехвостой не было неделю.
Вдруг она с неба упала на крышу.
Бухгалтер снова засадил её в потайное место — прятал от жены.
Слухи о замечательных качествах голубей обычно, как по радио, облетают любителей птиц. К Николаю Ильичу пришёл пенсионер Карабанов: покупать Синехвостую.
Вернувшись домой с покупкой, Михаил Кузьмич связал Синехвостую и выпустил в голубятню. Птица забилась в тёмный угол и просидела там весь день.
«Ничего, — думал Карабанов. — Привыкнешь. И не таких удерживали».
Через месяц Карабанов развязал голубку и тихо выпустил её на крышу.
Она не села на крышу, даже не сделала круга в воздухе — умчалась к старому дому.
Раздосадованный Карабанов не пошёл к Николаю Ильичу выкупать Синехвостую.
Узнав об этом случае, дядя Саша ухмыльнулся и направился к бухгалтеру. Вернувшись с Синехвостой, слесарь вырвал из её крыльев часть больших маховых перьев. Теперь голубке нужен был месяц, чтобы обрасти и подняться в воздух. Очень редкие голуби уходили в свои старые дома после «обрыва».
Через двадцать один день, только-только окрепли у неё «зорьки» — молодые перья, ещё наполненные кровью, — Синехвостая трудно поднялась в воздух и, перелетая с крыши на крышу, устремилась к дому.
— Ты из меня дурочку не строй! — вспылила Ниловна, снова увидев в голубятне Синехвостую.
Николай Ильич стал было объяснять жене, что он продавал голубку, как и других птиц, а не прятал её у соседских мальчишек и что вырученные деньги до копейки сдавал жене. Но это только подлило масла в огонь.
— Так вон как ты считаешь! — вскипела Ниловна. — Мне что же, деньги твои нужны?! Без них нам средств не хватает? Да ты что это городишь, Николай Ильич?
Старик махнул рукой и пошёл на голубинку.
Он отказал доброму десятку местных покупателей, сейчас же обступивших его на базаре, и продал Синехвостую только шофёру из соседней области.
* * *
Прошло несколько месяцев; Синехвостая не появлялась в нашем городе, и о ней стали забывать.
О ней забыли все, но не забыл её старый бухгалтер — человек, для которого каждый хороший голубь был маленьким праздником в жизни.
Однажды холодным весенним вечером ко мне позвонили. Вошёл Женька Болотов — голубятник из соседнего заводского посёлка. Под мышкой у него был небольшой голубиный садок.
— Не поменяем птиц? — спросил он и стал вынимать из садка голубей.
Почему он менял голубей, Женька не объяснил.
Мне не нужны были птицы; во всех гнёздах у меня жили пары. Поблагодарив Женьку, я собрался угостить его чаем, когда вдруг он вытащил из садка ещё одну птицу.
Голубка — и по фигуре и по очертаниям клюва я сразу признал в ней голубку — производила странное впечатление. Лёгкий и сильный корпус, круглая голова с шишковатым клювом выдавали её родство с почтарями. Но оперение у неё было никудышное: мутно-белое какое-то, с синими рябинами, тоже мутными, оттого что безжалостно долго таскали её в руках. И только хвост был синего металлического цвета с белыми перьями по концам — хвост знаменитой птицы из голубятни Николая Ильича.