Птичий город за облаками - страница 11

К ночи они уже далеко от деревни, в лощине, куда не ведет ни единой дороги. Между обледенелыми каменными глыбами вьется ручей. Облака, огромные, как боги, плывут в кронах деревьев. Странный посвист ветра пугает животных. Останавливаются под известняковым карнизом. Здесь пралюди эпохи назад нарисовали пещерных медведей, туров и нелетающих птиц. Девочки жмутся к матери, дед разводит огонь, коза жалобно кричит, собаки скулят, а в глазах младенца отражается свет костра.

– Омир, – говорит его мать. – Мы назовем его Омир. Тот, кто живет долго.

Ей восемь. Она возвращается от винодела с тремя кувшинами темного, кружащего голову вина для Калафата и останавливается передохнуть рядом с гостиницей. За ставнями кто-то читает по-гречески с неместным выговором:

Анна забывает свою тачку, вино, время – всё. Акцент непривычный, но голос сильный и плавный; стихи подхватывают ее, словно всадник, летящий во весь опор. Мальчишеские голоса повторяют стих, и первый голос продолжает:

Что это за дворец, где двери из чистого золота, притолоки серебряные, а деревья плодоносят круглый год? Словно зачарованная, Анна подходит к постоялому двору, перелезает через ворота и заглядывает в щелку между ставнями. Внутри четыре мальчика в дублетах сидят вокруг старика, у которого на шее огромный зоб. Мальчики заунывно-монотонно повторяют стихи, а старик держит на коленях что-то похожее на листы пергамента. Анна приникает к щелке еще ближе.

До сих пор она дважды видела книги – усыпанную драгоценными камнями Библию, которую несли по проходу в Святой Феофании, и травник, который торговец снадобьями на рынке захлопнул, как только Анна попыталась в него заглянуть. Эта на вид старше и мрачнее; буквы на пергаменте теснятся, будто следы сотни птиц на прибрежном песке.

Учитель читает дальше. Богиня окутала путника туманом, чтобы он проник в сияющий дворец. Анна нечаянно грохает ставнем, мальчишки поднимают голову. Через мгновение широкоплечая хозяйка уже гонит Анну прочь, словно птицу со своей яблони.

Анна возвращается к тачке и придвигает ее к самой стене, однако мимо грохочут телеги, стучит по крыше начавшийся дождь, и она ничего не слышит. Кто этот Одиссей и кто такая богиня, окутавшая его волшебным туманом? А царство Алкиноя – это то, что нарисовано в башне лучника? Ворота открываются, мальчишки бегут, огибая дождевые лужицы, корчат Анне рожи. Довольно скоро, опираясь на палку, выходит старик-учитель, и она загораживает ему дорогу:

– Твоя песня. Она была внутри страниц?

Учитель почти не может повернуть голову – у него под подбородком как будто тыква-горлянка.

– Ты меня научишь? Я уже знаю некоторые значки: тот, что как две колонны с перекладиной, и тот, что как виселица, и тот, что как перевернутая бычья голова.

Указательным пальцем она рисует в грязи «А». Старик заводит глаза к небу, с которого сыплет дождь. Белки глаз у него желтые.

– Девочки не ходят к учителям. И у тебя нет денег.

Анна поднимает кувшин: