ПТУ для гоблинов. Понтийский тактический университет - страница 13

– Мне показалось это… неправильным. – Пригубив кофе, я поинтересовалась: – Скажите, Реван, вам уже не так мало лет, почему вы учитесь в университете?

Пристально глядя на меня, Реван явно размышлял о причине, побудившей меня задать этот вопрос. Какое мне дело до его жизни?

Настороженность гоблина была понятна, поэтому я пояснила:

– Чтобы найти общий язык с группой, нам нужно узнать друг друга, особенно нам с вами. – И только сказав это, я поняла, как двусмысленно прозвучала фраза.

– У гоблинов есть два обязательных образования. Школа, по специальности, а дальше повышение квалификации. ПТУ – высшая ступень, и чтобы сюда попасть, нужен хороший боевой опыт, на получение которого требуется время, иногда вся жизнь.

Качественно они подошли к подготовке кадров!

– О чем вы хотели поговорить со мной?

– Как старший группы, я должен помогать куратору по мере сил. Насколько серьезно вы собираетесь руководить нашей группой?

– Очень серьезно, – порадовала я гоблина.

– Вы не совсем понимаете… Вам придется столкнуться с вещами, к которым вы не подготовлены. И может, если бы…

– Нет.

Услышав мой ответ, Реван поджал губы, но смолчал.

– У меня четкие распоряжения относительно преподавания и всего остального, и особо выбирать не приходится. – Поставив чашку на стол и встав, я сообщила старшему группы: – Жду вас на следующем занятии. Надеюсь, вы подготовили заданное?

Так и не получив ответа, я вышла из столовой, намереваясь вернуться к себе в кабинет.

Тем временем Донат Реван окончательно определился с планом действий.

Утро у меня выдалось свободным – лекций не было, и я решила воспользоваться «окном», чтобы поговорить с канцлером. У меня сложилось стойкое представление, что в этом дурдоме я долго не выдержу.

Настроив зеркало на приватный разговор, когда моего собеседника не слышит никто кроме меня, я отправила вызов. Едва передо мной появилось лицо высокопоставленного гоблина, я сразу перешла к делу:

– Можно мне в тюрьму?

Видимо, не ожидая от меня подобных слов, канцлер вскинул брови:

– Еще успеете. Что произошло?

– Эти гоблины… у них мозги набекрень. Как я могу помочь им сохранить свои жизни, когда не в состоянии просчитать, что они выкинут в следующий момент. Заберите меня отсюда, очень вас прошу. Не подхожу я для этого дела! Более опытный…

– Более опытного сразу раскроют и лишат меня преимущества в поиске заговорщиков. Вы остаетесь, и точка.

– Нет уж, лучше на рудники. К тому же вы утаили от меня немаловажный факт: старший группы – ваш сын!

– Это не имеет значения. Не я решал, будет мой сын сильнейшим гоблином или нет. Вы знаете об иерархии в нашем обществе.

– И еще я знаю, насколько у гоблинов сильны родительские чувства. Уверяю, я не тот человек, который вам нужен.

– Я не буду дальше обсуждать этот вопрос, пока вы не расскажете, что у вас случилось.

Я поджала губы. Доказать свою теорию важно, но рассказывать о произошедшем… Я считала это неправильным и неприемлемым.

Канцлер, прищурившись, изучающе на меня смотрел.

– Вы очень необычная девушка, Габриэла. На самом деле очень немногие люди живут своим разумом, не мыслят стереотипами, не навешивают ярлыки. Именно поэтому, готов поспорить, вы найдете подход к группе. Все они разумные мальчики.

Эти мальчики – матерые мужчины размером со шкаф! Но тут, бросив взгляд на Ревана-старшего, я немного усомнилась в своем мнении. Как же тяжело судить об окружении, которое так отличается от привычного тебе.

– Габриэла, на этот год я предоставил вам карт-бланш в работе со студентами. Воспользуйтесь им, ведь всего через год, если доживут, они займут очень высокие посты.

– И после этого отыграются на мне. Спасибо большое! Вы меня успокоили.

– Габриэла, гоблины не воюют с женщинами.

– Они и не будут, просто закопают меня где-нибудь.

Нервничая, я теребила в руках кисточку на хвосте.

– Чушь! Они хорошие мальчики и не делают глупостей.

Перед моим внутренним взором сразу предстал образ Ревана-младшего, который не далее как вчера собирался снять трусы и переспать со мной, отбывая повинность. Но сказать об этом его отцу я не могла, и поэтому, нахмурившись, заходила взад-вперед перед зеркалом.