Пулковский меридиан - страница 8

— Вашими бы устами, вашими бы устами, Джонни, — пробормотал Гурманов. — К сожалению, уже не в первый раз…

— Вы думаете: «Выпил рюмку, выпил две — закружилось в голове?» Так нет же! На сей раз дело поставлено совершенно иначе.

Что известно вам, дорогой сослуживец, про «Русское отделение военно-торгового совета САСШ?» Вот это уж непростительно: вы — в глухой провинции! За океаном создан колоссальный трест. Компания, перед которой Ост-Индская и Гудзонова — игра в бирюльки!

Казначей и секретарь… — он нагнулся к самому уху журналиста: — Как? Вы не слыхали такой фамилии? Ну, дружок, услышите, и неоднократно! Кто этот Ди-Эф-Ди? Племянник мистера Лансинга, это раз. Адвокат, юрист, если верить адресным книгам… Ах, по существу? Не всегда стоит докапываться до существа людей, Гурманов, ну их к чёрту! С этим человеком считаются. Говорят, он берется только за верные дела, и если он за них берется, нужны все семьсот лудунских дьяволов, чтобы его остановить… Вам понятно?

Сенатор Гуд писал по этому поводу патрону:

Итак, Ди-Эф-Ди составил план, а государственный департамент его одобрил. Намечаются удивительные перспективы, Гурманов; многие из них не оставят равнодушным и вас, я уверен… Отчего бы вам… Вот, например, предположено в ближайшее время закупить в Сибири; в Туркестане, в других местах миллионы и миллионы пудов дешевого тамошнего хлеба… Он дешев в Сибири (особенно если речь идет о покупках на валюту), но он далеко не так дешев здесь, на северо-западе… Вы меня понимаете?

Аркадий Гурманов оторопело глядел на молодого человека.

— Джон Джонович! — задохнувшись и словно глотая что-то, начал он. — Я понимаю, но еще не совсем… Есть старая русская пословица — это про шкуру еще не убитого медведя… Простите, Джои Джонович, — глаза его вдруг вспыхнули и забегали, — хлеб, хлеб… Но почему только хлеб? А здесь, в здешних условиях, — лен? Псковский, тверской, новгородский лен? А лес, русский лес, Джон Джонович? А другие виды недвижимого имущества?.. Та же земля?.. И все же — помилуйте! Вы забываете об одном: это же Россия! Вы судите о ней оттуда, издалека! Вы не были там с тринадцатого года, а я, — он непроизвольно вздрогнул всей спиной, — а я в этом феврале кормил вшей в Пермской комендатуре… Россия — бедлам! Покупать! Продавать! Транспортировать! Да разве это теперь мыслимо? Кто же даст мне хоть минимальную гарантию…

— Над Россией, Гурманов, — спокойно остановил его Джон Макферсон-младший, — над Россией учреждается опека. Устанавливается жесточайший контроль. Жандармский контроль: нам нечего бояться слов! Почему я буду стесняться употреблять термины, освященные в парламентах Европы и Америки? Думаете ли вы, что это все будет делаться ради прекрасных глаз питерского интеллигента или ради пышной бороды мужика, простертого перед дедовской божницей? Если угодно — пишите об этом в ваших газетах, но… Впервые за все время русская проблема начинает рассматриваться не как вопрос романтической морали, но как вопрос деловой. Россия из легенды стала бизнесом. А в бизнесе мы не любим ошибаться, Гурманов…

Он неторопливо свернул пестревшую на столе карту и небрежно сунул ее в нагрудный внутренний карман. Аркадий Гурманов со странной смесью надежды, недоверия, зависти и восхищения смотрел на его холеные руки, на причудливый талисманчик, пришпиленный к борту френча, на карие безразличные глаза…

«Мечтатель? Делец? Чёрт! Жаль, что я как-то не обращал на него внимания тогда, там, в нормальном мире… Он был мальчишкой…»

— Поля Дьюкса вы знаете? — вдруг без всякого перехода спросил Макферсон, и Гурманов вздрогнул — так резок был этот скачок из области доверительных откровений в область совсем иную, в близкое контрреволюционное подполье. — Конечно, знаете, потому что он упоминает вас в своих отчетах… Это, — глаза англичанина остановились на какой-то точке гурмановского лба, словно с намерением просверлить его кость и посмотреть, что такое под ней скрывается. — Это и хорошо и плохо… Мы совершенно не учимся у большевиков их конспирации! Впрочем, там имеется одна фигура, сумевшая взлететь еще выше, чем Дьюкс… В общем — надо работать, пока нас не обогнали. Скажите, — где ближайший к Питеру пункт вашей сети? Вернее, я хотел сказать — к Кронштадту. Териоки?.. А что там есть? Катера? Ну, это уже нечто… Меня, друг Гурманов, среди всего прочего, живо занимает флот, Балтийский флот… Это — довольно понятно: я же сам морской офицер, как-никак… С тех пор как немцы так смешно прошляпили две сотни кораблей… Чёрт возьми: не мне говорить вам, что значит наличие или отсутствие этой посуды у большевиков! Постойте: из Териок виден Кронштадт? Помнится — чуть-чуть, на самом горизонте. Гм!.. А нельзя ли подобраться к нему как-либо поближе? Оллила? Оллила, Оллила… Кто-то жил там, на даче, года за три до войны… Придется перебраться в Оллила… Кажется, вы хотите что-то спросить у меня?