Пульсация. Книга 1. Марк - страница 4

Высокое точёное тело скрыто под неизменным комплектом чёрного «костюма» – из облегающих узких брюк (нет, не легинсов, и не скинни) и длинного джемпера с высокой горловиной. Естественно, угольный цвет вроде как и простой, но явно дорогостоящей одежды как нельзя выгодно контрастирует со светлой кожей, с пепельно-платиновыми волосами короткой стрижки пикси и подчёркивает выразительность «кошачьих» глаз с безупречными тонкими чертами лепного лица. В расслабленных пальцах правой руки – увесистая цифровая камера из последней восьмисотой серии зеркалок Nikon с индексом D850, прославленных среди профессиональных пейзажистов и студийщиков высокой детализацией кадра и широким динамическим диапазоном снимков. Один щелчок пускового затвора и твоё лицо со всеми имеющимися на нём порами, микроскопическими дефектами и волосками можно разглядывать под многократным увеличением либо на огромном мониторе со страшно высоким разрешением, либо на рекламном баннере магистрального билборда. Но мысли и взгляд всё равно цепляются не за чёрный корпус фотоаппарата с ультрамодным дизайном и его съёмный объектив для ближней съёмки, а за движениями и жестами удерживающей его хозяйки. Мягкие и естественные, грациозные и пластичные, будто гипнотизирующие своих жертв завораживающим танцем. Сколько Элл не тренировалась перед зеркалом, повторить их один в один так и не смогла, а ведь занималась бальными танцами ещё с начальной школы.

Приблизившись, вернее, бесшумно «проплыв» по воздуху к более юной гостье почти впритык, Лиз сразу же, без предварительных прелюдий и обиняков, заглянула той в глаза, приподняв на себя пальцами свободной руки напряжённый подбородок Эльвиры. Идеальный разлёт тёмных бровей владелицы студии едва заметно сдвинулся к гладкой переносице. Элл так и не заметила, как поддалась (точнее, безропотно подчинилась) давлению чужого касания, поднимая голову выше и позволяя чужому взгляду сканировать своё лицо и глаза. Зато едва не задрожала от мощного прилива зашкаливающего чувства страха и… пугающего возбуждения.

Лиз всегда рассматривала своих любимых мальчиков с такой вот всевидящей глубиной весьма цепкого и ничего не прощающего взора. А те, в свою очередь, не могли отвести жадных глазищ от совершенного лика своей беспощадной богини, смотрели ей в рот, млея от предвкушения, когда же их обожаемая королева назовёт имя избранного счастливчика. Или сразу нескольких.

Кэрролл слегка поджала губы и чуть прищурила глаза. Это могло означать только одно – Её Величество не довольна!

– Опять на таблетках? – и это был не вопрос.

– Только две, по предписанию… – ответное блеяние понравилось Элл ещё меньше, чем Лиз. Но в таких ситуациях врать – бессмысленно, а оправдываться – лишь ухудшать своё и без того шаткое положение. Но в том-то и проблема, она это делала по инерции, не понимая и не осознавая зачем и на кой. – У нас вчера была вечеринка, так сказать, с полным набором. И я… я… малость перебрала. Потом вырубилась… потом было очень плохо…

– Идём! – её немощный лепет был грубо прерван невозмутимо спокойным голосом Лиз, от ласкающей тональности которого хотелось забиться либо в самый дальний угол студии, либо в отчаянном порыве плюхнуться на колени и прильнуть к бёдрам женщины, обхватывая их дрожащими руками и пряча в них своё обескровленное лицо. Но Эльвира не сделала ни первого, ни второго. Слишком была парализована и напугана буквально до чёртиков для столь радикальных действий. Поэтому и ничего. Поэтому пришлось тупо следовать за Лиз подобно беспомощному щенку, интуитивно семенящего за равномерным шагом любимой хозяйки.

Они вернулись в коридор студийного этажа тем же путём, по которому Элл добралась до мастерской. А потом и до служебных лифтов. Осталось узнать, какое направление будет выбрано внутри вместительной кабинки с чёрными зеркалами на окружающих стенах и потолке. Вверх или вниз? Именно там девушка впервые и увидела, как Лиз вставила в одно из дополнительных гнёзд-разъёмов на панели управления небольшой пластиковый «штекер» с электронным ключом.

В тот момент сердце пропустило очередной удар, после чего сорвалось в дикий пляс остервенелой аритмией. Даже в глазах потемнело, из-за чего потянуло прессующей силой земной гравитации на ближайшую стенку лифта.