Пустая клетка - страница 6

Солнце, несмотря на ранний час, было уже высоко, и на пыльные улицы Богохранимого Сарая потихоньку наползала жара. Подступала самая макушка лета, когда благочестивый человек едва успевал заснуть между вечерним и утренним намазом. Площадь перед ханским дворцом была безлюдна. Дома знати, окружавшие ее, сейчас пустовали, во дворе главной мечети стояла тишина. К оставшимся при эмире чиновникам тоже мало кто заглядывал. Зато веселый шум главного базара долетал даже сюда.

Один только вид милого сердцу медресе вернул Бадр-ад Дину благодушное настроение.

– Уже через три дня пост заканчивается. Отпразднуем – и снова за занятия.

– Чем сейчас занимаются?

– Я их на весь месяц посадил за переписку. Заниматься сейчас тяжело. Ночи короткие, не высыпаются. Да и на пустой желудок ученье трудно идет. А распустишь – того хуже. Юноши молодые, пост им держать тяжело. Особенно в большом городе, где много иноверцев и соблазнов. Нужно ведь привыкать смолоду. Выучатся, выйдут в люди – сами будут судить и учить. Ну, а за полезным занятием и время быстрей идет, и пока переписывают, тоже много познают. Сказано ведь – кто переписывает, читает дважды.

Наиб, чтобы поддержать разговор, проговорил:

– У нас тоже сейчас пост. Только постимся по-другому. Мясо нельзя – только рыба.

Наиб был русским. Его отец был раньше священником в православной церкви, а сын вот подался на ханскую службу. Сейчас на нем был длинный коричневый халат, запахнутый на одну сторону, как на обычном писце-битакчи, и маленькая шапочка на коротко остриженных русых волосах. Издали, если не рассмотришь румяного лица и светлой бороды – монгол монголом.

В медресе было тихо, прохладно и сумрачно. Почти как в Диване. Самые освещенные места близ узких окон и открытой двери заняли ученики-шакирды, корпящие над листами. Перед каждым маленький столик с чернильницами, тушечницами, перьями и бумагами. В лучах, падающих из окон, висели золотистые пылинки. Пахло пылью и погребом.

При виде кади все разом вскочили и склонились в низком поклоне.

Бадр-ад Дин подозвал невысокого худенького юношу.

– Это Илгизар. Один из самых прилежных учеников. Приезжий. Город знает плохо, сидит все время в библиотеке, – кади улыбнулся. – Пусть поработает с тобой, жизнь посмотрит. Возьми, юноша, хороший пенал с запасом чернил и каламов. Работы будет много. Станешь помогать почтенному наибу, а потом принесешь записи мне для доклада.

Чтобы подбодрить ученика, опасливо косившегося на своего нового начальника, наиб дружески похлопал его по плечу:

– Меня зовут Злат. Пенал я тебе дам. Хороший. В Диване есть. Я ведь тоже, можно сказать, писец. Битакчи. – Он повернулся к площади. – Тем более что нам нужно скорее возвращаться. Это, кажется, по нашу душу.

Через площадь к ханскому дворцу ехали два всадника. Франки. Один – в дорогом парадном кафтане.

– Проведали уже. Интересно откуда?

– Поторопимся, дети мои, – оживился кади, – и все узнаем.

Однако, когда он со спутниками переступил порог Дивана, посетитель уже закончил свою речь. Судя по всему, только-только. И еще не получил ответа. Потому что оба седобородых яргучи весело улыбались, а на лице франка лежала печать недоумения по поводу столь неуместной реакции.

Это был уже немолодой, но еще крепкий и живой человек с тяжелым свинцовым взором. Одет он был подчеркнуто по-нездешнему. Пурпуэн тонкого сукна до пупа, золотая цепь на шее, берет на голове. Вышитый плащ застегнут изящной заколкой. Даже на ногах красовались не сапоги, а узкие щегольские башмаки.

– Это по твою душу, уважаемый наиб, – один из судей развернулся к вошедшим. – Почтенный… э-э-э….

– Бонифаций из Матреги, – пришел на помощь франк, – приказчик дома Гизольфи.

– Почтенный Бонифаций из Матреги просит защиты и помощи. От него вчера сбежал помощник. Вместе с хозяйскими деньгами. Он просит, чтобы мы немедленно передали всем заставам приметы этого коварного злодея. Повтори приметы, уважаемый, и я уверен, что похититель будет тебе предъявлен быстрее, чем ты успеешь вернуться домой.

Но наиб не дал посетителю заговорить:

– Скажи, у твоего помощника был дорогой плащ из синего сукна?