Пустое зеркало - страница 12
Квартира Анны Плётцл была на пятом этаже, в конце коридора. Перед тем как постучать в дверь, Вертен про себя помолился, чтобы она оказалась дома. Ему очень не хотелось еще раз ехать в Оттакринг для подтверждения алиби Климта.
Пришлось постучать еще два раза, прежде чем дверь открыла улыбающаяся миниатюрная женщина. Впрочем, улыбку быстро сменило хмурое выражение. Она, видимо, ждала кого-то, но явно не их.
— Что вам угодно?
— Сударыня, — проговорил Гросс, стаскивая с головы котелок и слегка подталкивая Вертена, чтобы он сделал то же самое. — Мы явились с миссией от вашего доброго друга герра Климта.
— Вас послал Густль? — недоверчиво спросила она.
Анна была совсем не похожа на бесплотных неземных женщин, которых изображал на своих полотнах Климт. Вертен удивлялся, что мог найти в ней художник. Неказистая, плоскогрудая, над верхней губой темные волоски.
— Разумеется, мадам, он нас послал, — ответил Гросс, но эти слова только усилили ее подозрения.
Вертен извлек визитную карточку.
— Фрейлейн Плётцл, я адвокат герра Климта.
Анна взяла карточку. Рука у нее была огрубевшая, натруженная. Не исключено, что прежде она работала прачкой, подумал Вертен.
— Зачем ему понадобился адвокат?
— Может быть, вы позволите нам войти, и мы все объясним? — предложил Вертен.
— А что тут объяснять?
Появившийся сзади мальчик потянул ее за юбки. Она его отпихнула.
— Иди играй, Густль. Видишь, мама занята.
Анна снова посмотрела на визитную карточку и кивнула:
— Ну что ж, входите.
Далеко идти не пришлось. Почти сразу за порогом начиналась комната, которая, очевидно, служила гостиной, спальней и столовой одновременно. Над неприбранной двуспальной кроватью висело распятие. По кровати и полу были разбросаны детские кубики. В центре комнаты на заставленном грязной посудой овальном столе лежали листки с каракулями ребенка. Тут же валялась и нуждающаяся в стирке женская сорочка.
Вертен был смущен. Он не подозревал, что такая обстановка может быть частью жизни Климта.
— Что он натворил, что ему понадобился адвокат? — спросила Анна. Затем, взглянув на Гросса, добавила: — Даже два.
— Мы призваны ему помочь, — начал Гросс, но она его оборвала:
— Если у него неприятности, пусть разбирается сам. Мне и своих хватает.
Вертен вскочил.
— Никаких неприятностей нет, я вас заверяю. Мы пришли, только чтобы убедиться…
— Я знаю, что значит «убедиться». Не надо мне ничего разъяснять. Кое-что прочитала в книгах.
Она показала на книжный шкаф в углу комнаты.
— Интересно. — Гросс тут же двинулся к шкафу и начал перебирать книги.
— Собственно говоря, нам от вас нужно только одно, — продолжил Вертен. — Чтобы вы подтвердили, что герр Климт действительно был здесь прошлым вечером.
— Чего это ради я буду что-то подтверждать? За кого вы меня принимаете?
— За человека, близкого герру Климту.
— Что значит близкого? Ну приходит он иногда сюда меня рисовать. Но только лицо, учтите. Ничего неприличного.
— Конечно, конечно. А вчера?
Она нахмурилась.
— Оставьте, пожалуйста, меня в покое. Вчера, вчера… ничего я вам не скажу.
— Полно вам скромничать, фрейлейн Плётцль. — Потеряв терпение Вертен повысил голос. — Климту нужна ваша помощь.
— Выходит, у него неприятности. Тогда зачем вы мне солгали? — Она выхватила из рук Гросса книгу и показала на дверь. — Мне неприятности не нужны. Так что уходите.
— Фрейлейн Плётцль…
— Я фрау Плётцль. Господь дал вам глаза, почему вы ими не пользуетесь? Вот же мой сын.
— А где его отец? — спросил Гросс.
— Это не ваше дело. Убирайтесь, или я начну звать на помощь. Таким приличным господам, наверное, скандал ни к чему.
— Мама, — подал из угла голос мальчик, — когда придет дядя Густль? — Он был совершенно не похож на Климта. Слабенький, бледный.
— Убирайтесь! — крикнула Анна. — Немедленно!
Медлить они не стали.
— Ну, и какой итог? — спросил Вертен, когда они вышли на улицу.
— Я полагаю, она все подтвердит, если ее попросит сам Климт. Но на суде свидетельства женщины из низов будут мало что значить. — Он усмехнулся. — А гонора-то сколько. Прижила сына от любовника, который вряд ли при дневном свете осмелится произнести ее имя, и тем не менее озабочена чистотой своей репутации. Не желает помочь любовнику, попавшему в беду.