Пустышка - страница 3
– Это мне понятно.
– Так вот, чтобы уличить исследуемого в обмане, нужно коснуться вопроса раннего детства, так как никто из взрослых о нем почти ничего не помнит. Если будут нелогичности или несоответствие эмоциональных переживаний, то значит перед нами притвора. Этим способом пользуются гипнологи, если появляется подозрение на фиктивное погружение пациента в транс. Прижать к стене фактов и разоблачить – вот моя задумка.
– Но ведь пациент и дальше может притворяться, не признавая, что разоблачен – делай вид, что спишь, – и все дела.
– Вот для этого ты мне и нужна на подстраховке. Я сначала хочу сам попытаться разоблачить Милеева, а показания приборов использовать как доказательство… И кстати, нельзя исключать, что на этот раз нам может повезти, и Милеев поддастся гипнозу.
– Тогда получится выяснить причину его проблем из первых уст?
– Да, Надя! Страх армии или же дефект психики – вот в чем вопрос!
– А мне кажется, тут и причин искать незачем. Он же альбинос! Альбинос в стране, где на негров до сих пор смотрят как на пришельцев с Марса. Вся его жизнь наверняка проходила под пристальным вниманием окружающих. Попробуй тут не чекнись! И в самом деле «белая ворона»…
– Каламбурить изволите? Ха, белая ворона – забавно!
– Я не это хотела ска…
– Да ладно тебе. Все в порядке… Итак, переходим к биографии…
– А ничего, что нас в коридоре ждут?
– Ничего, подождут. Читаю… так… угу… записано со слов матери… бла-бла-бла… двадцать четвертого ноль седьмого девяносто первого года рождения… в городе Москве… так. Отец – Юрий Олегович… мент… ушел из семьи, когда мальчику было полтора… ага. Мать – Елена Валентиновна, шестьдесят шестого года рождения… учитель начальных классов… так… Роды-роды… угроза выкидыша… Рожден на три недели раньше… с глазно-кожным альбинизмом «А-один»… в результате мутации гена тирозинозы на хромосоме одиннадцать… Так, это мне непонятно, потом пускай Палыч объяснит, когда анализ закончит… Кожа белая, волосы белые, радужка глаз очень светлая, голубоватого оттенка… при ярком освещении становится красной.
– Представлю, аж жутко становится…
– И не говори. Дальше описано общее развитие. Ходить начал в восемь месяцев, читать в два с половиной…
– Во сколько?!
– В два с половиной года. Головин, кажется, упоминал, что парень с книгами не расстается – ему только и успевают их подносить. А чего ты удивляешься?! Высокий интеллект не гарантирует здоровую психику, скорее наоборот. Знаешь, какие в НИИ выдающиеся умы лежали?
– Я понимаю, но в два с половиной читать…
– Согласен, впечатляет. Поехали дальше… Пошел в детский сад в четыре… мать боялась, что у него начнутся проблемы с адаптацией среди детей и мальчик начнет болеть…
– И как, оказалась права?
– Удивительно, но нет! Простудные, инфекционные и другие само собой разумеющиеся болезни обошли его стороной.
– А дети его нормально приняли?
– Им маленького альбиносика вообще не пришлось принимать… То есть, если я правильно понял из записей, они «белого» мальчика игнорировали.
– Боялись?
– Нет же. Скорее не обращали внимание. Будто перед ними самый обычный ребенок. Потом следует уточнение, что окружающие о нем постоянно «забывали»… словно на Даниле надета шапка невидимка… Другие детки играют спокойно, а он сидит себе тихонечко в сторонке, книжки читает.
– Получается, что никто над ним не издевался?
– Абсолютно! Словно и нет его вовсе! Но ладно дети… оказывается, и воспитатели, собираясь на прогулку, могли взять всех, а его забыть.
– Лев Серафимович, странно это… казалось бы, он наоборот должен глаза мозолить, а тут такое.
– В школе все повторилось… Мать рассказывает, что когда учительница вызывала Милеева к доске, одноклассникам будто каждый раз заново приходилось вспоминать о его существовании. Причем бьюсь об заклад, если не список учеников, сама бы хрен вспомнила ученика Даниила Милеева.
– А с учебой у него как?
– Судя по вопросу, ты уже сама обо всем догадалась?
– Просто предположила.
– Даниил отвечал всегда безукоризненно, идеально, точно… Любые знания ему давались необычайно легко, особенно точные науки. Но наибольший интерес он всегда проявлял к гуманитарным: психология, философия, история религий, литература, искусство, теория музыки, иностранные языки – их он изучал особенно рьяно.