Путь истины - страница 19

Первое приложение – «Изъяснение некоторых положений о вере, оправдании, писаном слове Божием и проч.», – результат того самого испытания правоверия Терстегена со стороны прусской оберконсистории в 1754 году, о котором мы рассказывали выше. Конспект с изложением своих взглядов Терстеген впоследствии переработал и расширил и в 1763 году напечатал, а в 1768 году присоединил к «Пути истины».

«Изъяснение» состоит из трёх частей. В первой, самой большой части, говорится о вере и оправдании – ключевом понятии протестантизма. Оставаясь в рамках протестантского богословия, Терстеген включает в это понятие всё богатство церковного мистического опыта. Весьма выразительно описано состояние высокого богообщения, которому также находится место в парадигме оправдания («четвёртое оправдание»).

Вторая часть, в которой автор, дополняя I трактат, излагает свои взгляды на Священное Писание, носит полемический характер. Полемика эта направлена против так называемый «естественной религии» и вообще против современных Терстегену идей эпохи Просвещения и «мирской учёности».

Наконец, в третьей, самой краткой части Терстеген касается вопроса об «ἀποκατάστασις πάντων» («восстановлении всего»). Очень интересен подход автора к таким темам: уже в начале «Изложения» он обозначает их как «неважные, не относящиеся к насущнейшим для человека». Здесь мы видим характерную черту богословствования Терстегена – всё направлено только на духовную жизнь, на внутреннее богообщение; а что сверх того, то не имеет существенного значения. Такая позиция, несомненно, помогла Терстегену избежать крайностей реформатского пиетизма, к которому он принадлежал. Его, в отличие от многих других представителей этого религиозного движения, не занимали ни ожидания конца света, ни разные теософские мнения, ни «сепаратистское» создание общины своих сторонников и т. п. Только внутренняя жизнь в Боге была предметом его интереса и заботы.

И об этом замечательно свидетельствует последний текст сборника «Пути истины», второе приложение – «Сила любви Христовой». Это единственная из его проповедей, которую сам Терстеген записал и издал, сначала отдельно, а затем и в составе «Пути истины». Зная его равнодушное отношение к записыванию и распространению своих проповедей, можно с определённостью сказать, что исключение, сделанное им для этого текста, было не случайным: с необыкновенной глубиной и всесторонностью здесь раскрывается полнота внутренней духовной жизни, рассматриваемая сквозь призму любви Христовой.

Заканчивая наш обзор, отметим вместе с исследователем жизни и творчества Терстегена К. П. ван Анделем, что, хотя все тексты «Пути истины» были написаны в разное время, по разным поводам и не в том порядке, в каком они размещены в книге, Терстегену при составлении сборника удалось достигнуть замечательного единства как по содержанию, так и по форме[70]. И поскольку, как мы уже говорили, «Путь истины» с наибольшей полнотой представляет взгляды автора, то знакомство современного русского читателя с его творчеством лучше всего начинать именно с этой книги.

«Но зачем нам нужно со всем этим знакомиться?» – приблизительно так вопрошали многие православные в комментариях, когда первые варианты переводов трактатов выкладывались на научно-богословский сайт Московской духовной академии[71]. – «Что могут нам дать эти тексты инославного христианина? Разве у нас мало своих святых отцов?» – Попробуем ответить на эти вопросы.

Герхард Терстеген, как мы уже увидели, вобрал в себя всё богатство современной ему западной духовно-церковной жизни. В нём гармонично сочетались и дали прекрасный «синтетический» плод 1) реформатский протестантизм – от него у Терстегена трезвость и опора на Священное Писание, 2) пиетизм – отсюда поставление во главу угла не отвлечённого правоверия, но живого благочестия, то есть внутренней жизни во Христе, и 3) квиетизм, определивший основы духовной практики Терстегена. Был открыт Терстеген и католицизму, перенимая опыт внутренне-мистической молитвенной жизни католических святых и подвижников. Но не только это. Терстеген глубоко изучал и хорошо знал творения святых отцов Древней Неразделённой Церкви, высоко ценил монашествующих отцов-пустынников и сам ощущал себя принадлежащим скорее именно к этой Церкви, чем к своей «наследственной религии»