Путь из леса - страница 15

И было ещё одно, что делало хотя бы часть жизни Уаиллара среди круглоухих осмысленной: воинское искусство. Ещё в дороге к аиллоу многокожих воин оценил, что Старый со своим другом и с ещё одним воином (единственным, кстати, чьё имя Уаиллар мог произнести: ‘Аллэ, почти как копьё) каждое утро занимались упражнениями с оружием и без него.

Вначале воин просто смотрел на них, стараясь понять, в чём их воинская сила, а в чём слабость. Двигались они медленнее, чем аиллуо, и их оружие было менее совершенно: в отличие от копья аллэ, острые предметы из прошедшего огонь камня были короткими, тяжёлыми и не могли использоваться как метательное оружие. Но зато многокожие знали множество движений и связок, которые Уаиллара не в шутку заинтересовали.

Однажды утром он взял копьё и попытался повторить одну из них. Старый, заметив это, жестом подозвал его и на ломаном языке предложил потренироваться вместе.

Уаиллар подумал — и согласился.

Это было лучшее, что он сделал за всё время, что они были у многокожих. Оказалось неожиданно интересно и поучительно. Уаиллар практически мгновенно понял, что поодиночке ни один из этих воинов ему не соперник. Со своим опытом, а главное, со своей скоростью, он был для них неуязвим — до тех пор, пока не принял на копье удар длинного ножа молодого воина. Длинные ножи назывались «меч» — слово, которое Уаиллар запомнил, хоть и не в состоянии был произнести.

Лезвие меча врезалось в древко аллэ почти до его середины и завязло. Перерубить древко оно не смогло — но Уаиллару пришлось отпустить копье, так как он не мог его освободить. Тут сработало то, что многокожие были крупнее, тяжелее и — как ни обидно было признать — сильнее, чем любой из аиллуо. Начни молодой воин давить своим мечом — Уаиллар не смог бы вывернуть копье так, чтобы ударить.

Схватка была проиграна, что было неприятно. ещё неприятнее было то, что копье, надрубленное почти до середины, стало ненадёжным.

А самое главное — Уаиллар понял, что против жжёного камня многокожих их оружие слабовато.

Потом они много раз разыгрывали тренировочные схватки, но Уаиллар уже не позволял себе блокировать удары: он только сбивал их шлепками копья сбоку, уводя от своего тела. Или просто уворачивался.

Тем не менее, он выигрывал практически все схватки один на один. Ни у кого из многокожих не было ни скорости, ни гибкости, ни ловкости аиллуо. Ни его боевого опыта.

Но как-то утром, — это было накануне их прибытия в аиллоу многокожих, где была в плену Аолли — когда Уаиллар в очередной раз обозначил, что убил всех троих многокожих (а они уже сражались трое против одного, и он всё время побеждал), Старый вдруг сказал что-то своим товарищам, и они как-то сдвинулись, сгрудились вместе, и стали двигаться, как один воин. И тут Уаиллар понял, что у него нет ни малейшей возможности добраться до любого из них: стоило ему обозначить нападение на одного, как двое других обозначали, что он получил смертельный удар. Он пробовал много раз по-всякому — бесполезно. Кончилось тем, что Старый зацепил его копье своим мечом — и копьё переломилось там, где было надрублено.

Старый объяснил:

— Мы называем это «строй». Когда мы в строю, мы действуем, как один воин. И тогда не хватит и десяти ваших на троих наших.

Уаиллар был расстроен потерей копья. Без привычного оружия он чувствовал себя голым. Новое взять было негде: подходящая роща уаралы, которую можно уговорить дать воину копьё, не на каждом шагу встречается.

Старый, чуткий, как горный волк, предложил одно из странных копий, которые они захватили у убитых многокожих, напавших на них на дороге. Это копье многокожие называли как-то вроде «аллауарра»[9],у него был тонкий и узкий наконечник, под которым находилось несимметричное лезвие, с одной стороны широкое, приспособленное для рубящих ударов, а с другой — острое, непонятно для чего. Уаиллар попробовал поработать аллауаррой — и был жестоко разочарован. Во-первых, она оказалась очень тяжелой по сравнению с привычным аллэ. Это делало движения неуклюжими и медленными; невозможно было, например, совершить обратный мах так быстро, как умели воины аиллуо. Во-вторых, из-за несимметричного лезвия, с аллауаррой невозможно было выполнять обычные для копья приемы. Чтобы с ней освоиться, пришлось бы потратить уйму времени — переучиваться всегда тяжело, а для воина опытного, у которого навыки стали его природой, тем более.