Путь к Другому - страница 61
Диалогическое высказывание подвержено впадениям либо в шизоидную крайность акцентирования внимания на индивидуальной семантике, либо в параноидную крайность заострения внимания на коллективности грамматического правила. Поэтому высказывание всегда должно сохранять равновесие между двумя этими полюсами, особенно тщательно следить за своей объективной стороной, внимательно соблюдая социальное правило. В противном случае это будет красноречием русскоязычного оратора посреди разинувшего рты африканского племени. И, скорее всего, его речь, имея эффект «гласа вопиющего в пустыне», не вызовет у африканских туземцев желания коммуникативного контакта, а пробудит в них стремление использовать рот по другому назначению.
Экономика диалога. Диалог 1-го типа инспирирует желание только для одного интеграциониста. Диалог 2-го типа инспирирует антагонистическое, доходящее до ненависти, нежелание со стороны обоих идентификационистов. Диалог 3-го типа инспирирует обоюдное желание, экономически переживаемое как радость общения, в смысле вхождения в единое социальное пространство, в пространство, что называется, «общего языка». В принципе, диалоги двух первых типов можно объединить по принципу неудачного, пустого диалога, поскольку эти диалоги не являются диалогами в собственном смысле. Только последний тип диалога обладает подлинной социальностью, обладая характером диалога наполненного.
Топология диалога. Поскольку диалог центрирует высказывание, он, как и оно, поляризуется на индивидуально-семантический и коллективно- грамматический полюса, где ту или иную сторону представляют тот или иной диалогист.
В диалоге происходит разделение предваряющих умозаключение большой и малой посылок: если один диалогист высказывает малую посылку, то другой диалогист - обязательно большую. Различение большой и малой посылок умозаключения представляет собой интерсубъективную проекцию различения именного и лицевого элементов высказывания.
По отношению к среднему термину один диалогист всегда смещается к Имени, становясь субъектом большой посылки, а другой смещается к Лицу, становясь субъектом посылки малой. Средний термин выступает в качестве компромиссного образования, и в то же время он становится тем барьером, который разделяет стороны диалогического спора.
В диалоге осуществляется попеременная рокировка позиций, выражающих либо семантический полюс - содержательность имени, либо грамматический полюс - выразительность лица, в движении к тому «компромиссному образованию», относительно которого обе в одно и то же время эксцентрированны.
Это компромиссное образование выполняет роль связки «есть» элементарного высказывания, связывающей два его противоположных полюса. Например, диалогисты договариваются до заключения «Путин - молодец» или «Путин - сволочь». Истинность этих заключений в данном случае не важна, а важно, что они договариваются до объединяющего их «среднего термина», который высвобождает заряд накопленного напряжения.
Высказывание является основанием единства трех жанров - эпоса, драмы и лирики, причем каждый из жанров, выступает диахронической экспликацией одного из элемента высказывания «Имя есть Лицо». Так, «Лицо» соответствует центробежной линии повествовательного рассказа в качестве монолога языка, «Имя» - вертикальной оси различия, вызывающего драматическое напряжение спора как диалога речи трагического героя и языка, а «есть» выражает тожество речи и языка в преодолевающей всевластие языка в монологе лирического героя. Так язык, преодолев непосредственную монологичность языка, через опосредование диалогом речи субъекта и языка, вновь возвращается к своей монологичности.
Для общей характеристики триадического генезиса треугольника жанров из общего для них высказывания «Имя есть Лицо» необходимо обратиться к текстам Эйзенштейна, в которых непрерывно идет осмысление общего генезиса человеческого духа, претворявшегося в последовательной трансформации центральной области хронотопа, - сначала она определяется как место или сцена, затем это место становится местом символического действия как жеста, после этого на сцену вступает субъект этого действия в роли героя.