Путь к жизни - страница 23

Каша на мясном бульоне, каша с озёрной рыбой, каша с фруктами, каша с речной рыбой, каша на молоке… На пятый день ожидания один только вид тарелки с размазнёй приводил посланца в состояние тихого бешенства. При этом Зехван отлично осознавал, что на самом деле является причиной такой раздражительности: ожидание. Ожидание и какая-та смутная тревога, а вовсе не однообразие завтраков. Тем более что его самого в пору ученичества кормили намного однообразнее. И не только его. В подавляющем большинстве монастырей настоятели предпочитали не баловать братию излишествами, а здесь… «Вас бы в нашу школу! — злобно думал посланец, глядя, как кто-то из жрецов, вяло поковыряв в тарелке, отодвигает её в сторону. — Быстро научились бы посуду вылизывать!» Однако на лице его не отражалось ничего, кроме лёгкой скуки: в сложившейся ситуации давать колдуну повод для недовольства было бы крайне неразумно, а в том, что коротышке сообщают о каждом шаге гостя, последний ни мгновения не сомневался. Как и в том, что «гостеприимный хозяин» на самом деле не размышляет над проблемой, а выжидает.

Посланец ошибался лишь частично: досточтимый Римзо, настоятель монастыря и глава школы, и правда не размышлял. Сильнейший из магов на службе Храма, единственный владеющий магией крови, маленький человечек ещё до появления гонца успел всё обдумать и принять решение и теперь действовал. Медленно, осторожно, в тайне от давно выявленных шпионов, одним из которых был тот самый искусник-повар. Оставалось немного: составить послание иерархам и блокировать особые амулеты, посредством которых соглядатаи докладывали хозяевам. Последнее трудности не представляло — парочка заклинаний, и невзрачные камешки с просверленными в них дырочками, потеряв привнесённые свойства, превратятся в обычные кусочки красного гранита, к тому же плохо обработанные, а вот первое… Римзо до сих пор не мог, как ни старался, просчитать его последствия. Кроме, конечно, ярости, в которую придут эти зажравшиеся сластолюбцы, по какому-то недоразумению называемые досточтимыми старшими братьями. Да и то только потому, что они в неё приходят каждый раз, когда что-то начинает идти не по их желанию. В остальном же оставалось только гадать. Вот настоятель и гадал, попутно претворяя в жизнь разработанный как раз на подобный случай план.

— Учитель! — после короткого стука в приоткрывшуюся дверь просунулась голова одного из мальчишек. — Наставник Гассмит спрашивает, можно ли отправляться!

— Обед взяли? — толстячок отвернулся от окна.

— Ага!

— Тогда отправляйтесь. И попроси брата казначея привести ко мне нашего гостя.

— Аг… Да, учитель! — голова дёрнулась вниз и исчезла, а тяжёлая дверь мягко затворилась.

«Ну вот и началось, — вздохнул Римзо, — да помогут мне Справедливый и старые боги!» Он подошёл к массивному шкафу, достал из него продолговатую деревянную шкатулку, запиравшуюся на обычный крючок, и поставил её на свой рабочий стол. Невзрачная коробочка с исцарапанной поверхностью содержала то, что могло сыграть главную роль в затеянной авантюре.

Спустя четверть часа опять раздался стук, и опять визитёры не стали дожидаться разрешения. На пороге кабинета возник казначей:

— Учитель, вызывали?

— Проходите, братья, присаживайтесь, — маленькая пухлая рука коротышки указала на два массивных табурета. — Я прошу прощения, брат Зехван, что заставил вас ждать так долго, — продолжил маг, когда посетители устроили свои зады, — но поверьте, у меня на это были весьма веские причины.

— Не беспокойтесь, брат Римзо, — немедленно отозвался посланец, которому очень не понравились выражение благодушия и доброжелательный тон колдуна. — Я прекрасно понимаю, какую большую ответственность возложил Справедливый на ваши плечи.

— Да-да, ответственность… — вздохнул настоятель. — Но перейдём к делу. Взгляните, брат Зехван, — попросил он, открывая шкатулку.

Зехван скосил глаза: в обитом войлоком углублении лежали одиннадцать пузырьков вроде тех, что использовались аптекарями, заполненных какой-то тёмной жидкостью. И так же, как в аптеках, на каждый была приклеена небольшая бумажка. Прочитав надписи на наклейках, посланец побледнел и испуганно посмотрел на хозяина кабинета.