Путь ко спасению - страница 24

Тогда за каким лешим этот Афраний приперся? Чего испугался? Что ему надо? Не всерьез же он думает, что покрытые расходы — это искупление…

Афраний тем временем посмотрел на Десницкого как-то особенно пристально.

— Подумайте, чем может обернуться обнародование полученной вами информации. Хорошо подумайте.

На миг показалось, что его глаза сработали на выход… Впрочем, Шуйга мог и ошибиться, ведь взгляд предназначался дяде Тору.

Не успел Афраний убраться вон, как в палату впорхнула сестричка с разложенными на подушечке шприцами, и на передний план вышла новая напасть: тезка апостола Павла боялся уколов.

Вместо молодого детолюбивого попа из монастыря к Павлику прислали монаха постарше и покрепче в вере. Тот исполнял послушание молча, равнодушно, но старательно. И косился на Десницкого как на жабу. Обсуждать сложившееся положение в его присутствии было неловко.

После укола Десницкий немного воспрянул (видно, ему вкололи что-то, облегчившее дыхание), хотя завтракать отказался — его тошнило. Пшенную кашу на воде с голодухи радостно уплел Шуйга.

Задумчивость Десницкого он списал на его плохое самочувствие. Но когда вслед за монахом понес грязную тарелку на раздачу, заметил на лестничной площадке между этажей ничем не примечательного человека, которому едва заметно кивнул монах. Городок маленький — возможно, они были просто знакомыми. Но… про этого ничем не примечательного человека почему-то хотелось сказать «в штатском». Вот не в мирском, а именно в штатском.

На обратном пути Шуйга обогнал монаха, походя прихватив с сестринского поста газеты — почитать от скуки.

Одна оказалась весьма примечательной, называлась «Православный набат» и издавалась столичной Черной сотней с благословения трех митрополитов. Пробежав глазами первую страницу, Шуйга мгновенно придумал газете рекламный слоган: «Если в кране нет воды». Он полностью отражал ее содержание, а состояла газета из шестнадцати полос. От былых традиций черносотенцев почти ничего не осталось, о монархии уже забыли, православие поминали всуе как национальный признак, в остальном же газета полностью соответствовала идеям национал-социализма. Местный черносотенный Союз имени Михаила Архангела там поминался добрым словом. И вот тут-то Шуйга радостно потер руки…

После завтрака брата Павла повезли на обследование и, понятно, монах отправился с ним, а воспрянувший Десницкий тут же спросил:

— Слушай, я тут подумал… Может быть, удастся доказать, что Павлик не православный?

Шуйга не понял вопроса.

— Православного мальчика я забрать в резервацию не могу, — пояснил Десницкий. — Но если он не православный, то это принципиально возможно…

Шуйга покрутил пальцем у виска.

— Сбрендил? Ты сначала сам до резервации доберись. Живым. Тебе срок впаяют только за то, что ты попробуешь убедить его в том, что он не православный. Читайте УК внимательно — все это отвращение от веры. Взять ребенка под опеку ты сможешь, только получив красный паспорт. А этот подвиг тебе не по силам.

Десницкий сник и задумался. Похоже, о получении красного паспорта.

— Славка, ты не сможешь. На коленках просить благословения на чтение Пушкина — ты не сможешь.

Дядя Тор помолчал и снова спросил:

— Ты тоже думаешь, что нам не выбраться?

— Не знаю. Хлопотно это — убийство средь бела дня. Тем более они так здорово всё придумали, второе покушение им будет трудно объяснить хулиганскими побуждениями.

— Скажут, что рана оказалась смертельной, — жалко усмехнулся Десницкий, — врачи не волшебники…

— А я? От горя умер, что ли? Не смог смириться со смертью друга и воткнул нож себе в спину? Чернец этот мне не нравится, и товарищ его на лестнице дежурит. В общем, немного времени у нас еще есть, может, что-нибудь придумаем.

Отягощать совесть чистоплюя Десницкого своими идеями о союзе имени Михаила Архангела Шуйга не стал. Ему и самому не очень-то хотелось принимать участие в еще одной клоунаде. «Здравствуйте, это Черная сотня? Помогите, со всех сторон окружен жидами». Никакого чувства юмора не хватит…

Зато он поделился с Десницким оптимистическими соображениями о собаках и караванах.